Россия век XX-й. 1939-1964

И такое толкование причин Победы было чрезвычайно широко распространено в то время. Крупнейший писатель и мыслитель М. М. Пришвин 18 ноября 1941 года, после начала непосредственного наступления врага на Москву, писал: «…ближе и ближе подступает к нам та настоящая тотальная война, в которой встанут на борьбу священную действительно все, как живые, так и мертвые. Ну-ка, ну-ка вставай, Лев Николаевич, много ты нам всего наговорил». И 19 ноября: «Теперь даже один наступающий день нужно считать как всё время… эти дни Суда всего нашего народа, всей нашей культуры, нашего Пушкина, нашего Достоевского, Толстого, Гоголя, Петра Первого…»243

Однако впоследствии, 18 марта 1951-го, Пришвин записал: «После разгрома немцев какое может быть сомнение в правоте Ленина…»244, – то есть, значит, победила врага не Россия, а Революция…

Между прочим, Сталин утверждал в цитированной речи 1946 года, что благодаря советскому периоду истории положение страны "перед второй мировой войной, в 1940 году, было в несколько раз лучше, чем перед первой мировой войной – в 1913 году" (с. 10. Выделено мною. – В.К.). Однако в 1914 – начале 1917 года враг не смог продвинуться далее западных – пограничных – губерний Украины и Белоруссии, а в 1941-1942-м дошел до пригородов Москвы, а затем до Сталинграда и Кавказского хребта…

Впрочем, задача состоит не в том, чтобы полемизировать со Сталиным о причинах Победы; в данном случае гораздо важнее оспорить множество нынешних сочинений, утверждающих, что и в послевоенное время политическая линия Сталина определялась-де «русским патриотизмом» или даже «национализмом». В 1941-1945 годах Сталин действительно не раз взывал к русскому патриотизму, но начиная с его процитированной речи начала 1946 года ни в одном его опубликованном тексте на это нельзя найти хотя бы намека!

Могут сказать, что Сталин после войны насаждал русский патриотизм или национализм «тайно», подспудно, – и в таком мнении есть свой резон. Но, во-первых, уже сама эта подспудность многозначительна, а во-вторых (о чем мы еще будем подробно говорить), по обвинению в «русском национализме» в 1949-1950 годах было репрессировано минимум 2000 видных партийных и государственных деятелей страны!

Контраст совершенно ясен: подспудно, «неофициально» поощряя те или иные «русские» начала (с очень существенными ограничениями, – о чем ниже), Сталин вместе с тем в сентябре 1947 года фактически – и вполне «официально» – восстановил распущенный в мае 1943-го Коминтерн, называвшийся теперь, правда, Информационным бюро коммунистических и рабочих партий (в разговорном языке – Коминформ…).

Выше отмечалось, что демонтаж Коминтерна был начат еще до войны. Чрезвычайно показательно, например, что сталинский «отчетный доклад» на ХVII съезде партии, 26 января 1934 года, завершался следующим утверждением: «Рабочий класс СССР есть часть мирового пролетариата… наша республика – детище мирового пролетариата»245; между тем его доклад на ХVIII съезде, 10 марта 1939 года (до начала Второй мировой войны оставалось около шести месяцев), заключали рассуждения о советском государстве, которое полновластно осуществляет «хозяйственно-организаторскую и культурно-воспитательную работу» в стране (там же, с. 646). Что же касается «мирового пролетариата», то Сталин тогда заявил: «… буржуазии… удалось в известной мере отравить душу рабочего класса ядом сомнений и неверия». И надеяться, по его словам, можно только на то, что "успехи рабочего класса нашей страны… послужат к тому, чтобы поднять дух рабочего класса капиталистических стран" (с. 650), – то есть на зарубежный рабочий класс как таковой надежд нет… Естественно, роль иностранных компартий представлялась при этом не столь уж значительной, и Коминтерн, который всего несколько лет назад находился в центре внимания правителей СССР и на который расходовались немалые средства, оказывался не очень нужным, и состоявшийся летом 1935 года VII конгресс Коминтерна стал последним…

Но созданный после войны Коминформ являл собой в определенной степени преемника Коминтерна, – правда, главное положение в нем заняли партии восточноевропейских стран, находившихся в «советской зоне».

В связи с этим необходимо разграничивать два существенно различных аспекта проблемы: «контроль» СССР над Восточной Европой и, с другой стороны, фактическое «присоединение» ее к СССР.