Россия. Век XX-й (1939-1964)

И если бы Жданов не умер в 1948 году, он, вполне вероятно, оказался бы в числе казненных «заговорщиков» — вместе с членом Политбюро Н.А. Вознесенским и секретарем ЦК А.А. Кузнецовым. Весьма выразительную сцену, имевшую место во время перерыва в заседании Оргбюро ЦК 9 августа 1946 года, описал один из его участников. К группе ленинградцев «подошел секретарь ЦК по кадрам Алексей Кузнецов… подошли секретари Ленинградского горкома, а потом присоединился и Жданов, решивший, видимо, нас подбодрить:

— Не теряйтесь, держитесь по-ленинградски, мы не такое выдержали.

В дверях показался Сталин. Видя толпящихся ленинградцев, шутливо удивился:

— Чего это ленинградцы жмутся друг к дружке?..

Жданов отошел от нас…»[401]

Через два с половиной года Сталин будет уже полностью уверен, что «ленинградцы» — опаснейшие «заговорщики», но естественно видеть зарождение этой уверенности в описанной сцене…

* * *

Выше только намечена связь между Постановлением 1946 года и Ленинградским делом 1949-го, ибо тема эта в сущности до сих пор мало исследована; имеются только скупые сведения вроде: «Кузнецов и Попков вынашивали идею создания компартии России» и, по словам самого Кузнецова, «считали, что права народа, на который прежде всего легло бремя войны, в настоящее время ущемлены…»[402]

В отличие от Ленинградского дела о «русском национализме», тогдашняя борьба с «антипатриотизмом» тщательно и объективно проанализирована в трактате Г.В. Костырченко. А немногочисленные сочинения, так или иначе касающиеся Ленинградского дела, основаны в большей мере на слухах и домыслах, чем на изучении реальных фактов. П.А. Судоплатов писал в 1990-х годах: «„Ленинградское дело“ оставалось тайной и после смерти Сталина», — даже несмотря на то, что он, Судоплатов, «был начальником самостоятельной службы МГБ», и сегодня это «дело» по-прежнему во многом остается «тайной».

Гораздо более ясна история начавшейся в 1947 году «борьбы с антипатриотизмом» — в частности потому, что о ней написано несоизмеримо больше, чем о развертывавшейся в те же годы борьбе с «русским национализмом» (это, конечно, «заостренное» обозначение). Нельзя не сказать, что подавляющее большинство сочинений[403], в которых речь идет об атаках на «антипатриотизм», как еще будет показано, заведомо тенденциозно, но даже и такие сочинения при трезвом, корректирующем содержащиеся в них домыслы и вымыслы взгляде способны помочь пониманию происходившего в 1947–1953 годах.

Во время войны проблема решалась «просто»: люди, которые рассматривались как хотя бы потенциальные «антипатриоты», подвергались превентивным гонениям; так, в СССР были депортированы в восточные регионы страны этнические немцы, а в США даже заключены в концлагеря японцы (это, конечно, только наиболее очевидные «примеры»).

Борьба с «антипатриотами» возобновилась после того, как стала несомненным фактом холодная война, — причем, как уже сказано, в США борьба с «антиамериканизмом» (то есть «антипатриотизмом») началась раньше, чем в СССР, — в 1946 году (в ноябре была уже создана специальная президентская комиссия, призванная выявить приверженцев «антиамериканизма» среди двух с половиной миллионов государственных служащих).

В СССР кампания борьбы с «антипатриотизмом» стала очевидной 28 марта 1947 года, когда при министерствах и ведомствах были учреждены «суды чести», долженствующие, согласно их уставу, «повести непримиримую борьбу с низкопоклонством и раболепием перед западной культурой, ликвидировать недооценку значения деятелей русской науки и культуры в развитии мировой цивилизации»[404].