Россия. Век XX-й (1939-1964)

Вообще, как явствует из фактов, „борьба с космополитами“ — которые являлись театральными, литературными и художественными критиками — представляла собой, в основном, не политическое, а литературное (и шире, „искусствоведческое“) явление, и хотя те или иные лица — прежде всего Константин Симонов, — как мы увидим, пытались превратить его в политическое (делая это либо из-за особой вражды, либо с перепугу), эти попытки остались тщетными. Могут возразить, что один из „космополитов“, И.Л. Альтман, был все же ненадолго арестован; однако это произошло 5 марта 1953 года, то есть в день смерти Сталина, и объяснялось, вероятно, растерянностью каких-либо лиц в МГБ.

Следует сказать еще и о том, что некоторые люди, объявленные „космополитами“, например, критик и литературовед И.М. Нусинов, были арестованы как участники „сионистского заговора“, но тот же Нусинов пострадал не из-за своей литературной деятельности, а в качестве активного деятеля ЕАК.

В общественное сознание давно внедрено представление о критиках-„космополитах“ как о живущих только интересами подлинного искусства личностях, составивших далекий от властей и вообще всего „официального“ критический цех, который, естественно, не только поддерживал все лучшее, но и критиковал недостойное, чем нажил злобных врагов, обрушивших на него страшные гонения.

Прежде всего едва ли есть основания считать причисленных к „космополитам“ критиков служителями истинного искусства. Борщаговский в своих мемуарах „Записки баловня судьбы“ пишет, например, о своем собрате А.С. Гурвиче: „мысль его чиста и благородна. Он ищет близости в духовности, в нравственном уровне людей“ и т. п. (с.79). Однако ведь этот самый „благородный“ Гурвич в 1937 году изничтожал Андрея Платонова, который подвергся жестокому гонению в 1930 году за свое произведение о трагедии коллективизации и в 1937-м с трудом издал небольшую книгу „Река Потудань“, а Гурвич тут же на нее набросился (много позднее, в 1997 году, поэт С.И. Липкин писал, что в 1949-м „ветхозаветный Бог мести наказал Гурвича“). Другие „космополиты“ — Б.В. Алперс, С.Д. Дрейден, В.Я. Кирпотин, И.М. Нусинов — в свое время жестоко травили Михаила Булгакова.

Борщаговский сопоставляет участь критиков-„космополитов“ с судьбой издававшегося в 1930-х годах журнала „Литературный критик“, который, по его словам, „был прихлопнут по инициативе Фадеева в 1940 году“. Роль Фадеева в этом недобром деле мне неизвестна, но известно, что И.Л. Альтман (тот самый) опубликовал тогда уничтожающую статью, обвиняя сотрудников журнала в „антипартийности“.

Далее, не соответствует действительности представление, согласно которому „космополиты“ были далеки от властей, являлись, так сказать, чисто „творческими“ личностями. В 1946–1948 годах Л.М. Субоцкий был секретарем Правления Союза писателей СССР, И.И. Юзовский и Г.Н. Бояджиев поочередно занимали пост председателя Объединения театральных критиков СССР, Л.А. Плоткин являлся заместителем директора Института русской литературы, В.Я. Кирпотин исполнял ту же должность в Институте мировой литературы и т. д. И даже самые молодые из „космополитов“, Борщаговский и Данин, успели к 1949 году, оказаться в „начальниках“: первый был одним из ведущих членов редколлегии „Нового мира“ и, одновременно, заведующим литературной частью Театра Красной Армии, принадлежавшего к важнейшим, второй исполнял обязанности председателя комиссии по теории литературы и критике Союза писателей СССР.

Наконец, ложно широко распространенное мнение, что на мирно служивших делу искусства „космополитов“ вдруг агрессивно напали их враги; напротив, именно будущие „космополиты“ начали атаку против ряда писателей, которые затем, как говорится, перешли в контратаку.

Борьба шла между „интернационалистами“ и „патриотами“. В годы войны будущие „космополиты“ мирились с мощным возрождением русского патриотизма, ибо дело шло о разгроме нацизме. Но затем патриотизм стал все больше раздражать эту группу критиков.