Россия - Век XX (Книга 1, Часть 2)

Позднее, в 1932 году, Троцкий свидетельствовал, что "Рютин... руководил в столице борьбой против левой оппозиции, очищая все углы и закоулки от "троцкизма"... никто не мог похвалиться такими успехами в насаждении сталинского режима, как Угланов (1-й секретарь Московского комитета ВКП(б) - В.К.) и Рютин"357 (определение "сталинский" Троцкий дал, так сказать, задним числом: Рютин был убежден, что он насаждает истинно большевистский, а не "сталинский" режим). И надо прямо сказать, что описанные действия Рютина явились настоящей исторической вехой, поворотным пунктом в практике борьбы против "инакомыслия" в партии. За свой "подвиг" секретарь всего-навсего райкома Рютин через месяц, на XV съезде, был введен в качестве кандидата в состав ЦК ВКП(б), а еще через месяц недавний влиятельнейший член Политбюро Троцкий был отправлен ОГПУ в ссылку, что опять-таки представляло собой принципиальный поворот в борьбе с "инакомыслием" в партии.

Итак, едва ли хоть сколько-нибудь уместно видеть в Рютине поборника "демократии". И, кстати сказать, его истинная суть достаточно ясно выразилась в той самой составленной им в 1932 году "Платформе", где он, в частности, так разоблачал находившихся у власти лиц: "Гринько (нарком финансов. - В.К.), Н. Н. Попов (влиятельный член редколлегии "Правды". В.К.) - бывшие меньшевики... Межлаук - зам. пред. ВСНХ, бывший кадет, потом меньшевик, Серебровский - зам. пред. Наркомтяжа, бывший верный слуга капиталистов (имелась в виду его дореволюционная служба в качестве инженера на частных предприятиях. - В.К.), Киров - член Политбюро, бывший кадет... Все это, можно сказать, столпы сталинского режима. И все они представляют из себя законченный тип оппортунистов"358.

Названные люди - кроме убитого в 1934 году Кирова - были репрессированы в 1937-1938 годах, и не без точно таких же, как рютинские, "обвинений"!.. И даже в восторженном нынешнем послесловии к публикации "Платформы" все же пришлось оговорить, что, "осуждая Сталина за нетерпимость, Рютин и сам был не чужд подобных взглядов" (там же, с. 446).

Словом, можно так или иначе противопоставлять "сталинистам" Мартемьяна Рютина и его сторонников с точки зрения политэкономических программ, но едва ли уместно считать последних более "либеральными" и "демократическими". В конце концов даже на часто публикуемой теперь фотографии Мартемьяна Никитича явлен типичнейший облик непримиримого фанатика... И именно такого типа и склада деятели "творили историю" в тот период - что и породило с неизбежностью "1937-й"...

Во многих сочинениях заходит речь об "антисталинских" выступлениях тех или иных высокопоставленных деятелей 1930-х годов, пытавшихся, мол, спасти своих собратьев по партии от уничтожения. Но при изучении достоверных источников подобные сведения, как правило, оказываются легендами. Вот, например, вдова Бухарина написала в своих мемуарах "Незабываемое": "...о мужественном поведении И. Э. Якира, входившего в комиссию по решению судьбы Бухарина и Рыкова и воздержавшегося при голосовании (на февральско-мартовском Пленуме 1937 года. - В.К.), я узнала от жен Якира, Уборевича (Иерониму Петровичу сообщил об этом сам Якир), наконец, то же говорила мне жена Чудова"359.

Однако почти одновременно с выходом книги А. М. Бухариной (в 1989 г.) были опубликованы документальные сведения об этом самом голосовании членов комиссии по решению судьбы Бухарина. На голосование были поставлены два "предложения": "судить с применением высшей меры наказания - расстрела" (Ежов) и "судить без применения расстрела" (Постышев). Воздержался от голосования только один - самый осторожный и потому, вероятно, "вечный" Микоян (недаром он бессменно пробыл в составе ЦК долее, чем кто-либо, - 54 года, - с 1922 по 1976-й!). Против расстрела были также "уцелевшие", умершие своей смертью Литвинов, Петровский и даже считающийся особо злодейским Шкирятов. А среди тех, кто проголосовали за расстрел репрессированные вскоре Косарев и - вопреки легенде! - Иона Якир...

Впрочем, все обстояло даже прискорбнее, ибо позже было внесено еще одно предложение (Сталин) - доследовать дело Бухарина, а потом уже решить вопрос о суде, за что и проголосовало большинство (и суд состоялся только через год, в марте 1938-го), но Якир еще раз проголосовал за незамедлительный суд и расстрел!..360

Характерно, что в крайне легковесном сочинении о Сталине высокопоставленного армейского партаппаратчика Волкогонова, который раньше других сумел получить доступ к обсуждаемым (ранее строго засекреченным) документам, с огорчением констатируется: "...из истории не выбросишь и того, что Косарев и Якир, ближайшие жертвы беззакония, проголосовали за... расстрел" (там же, с. 213). Волкогонов явно не был способен осознать, что не дожидавшееся какого-либо разбирательства "решение" Якира и Косарева как раз и представляло собой самый вопиющий образец беззакония! И объяснялось их "решение" тем, что они наиболее были проникнуты "революционной" нетерпимостью.