Читаем Россия - Век XX (Книга 1, Часть 2) полностью

Но вот в чем странный и даже нелепый парадокс: авторы, которые со второй половины 1980-х годов начали взапуски проклинать Сталина, а затем Ленина, всецело сохранили в себе внушенное господствовавшей до 1956 года идеологией убеждение, что все происходившее после 1917 года в стране результат мысли и воли вождей! Правда, теперь они толковали эти результаты как тяжкие беды и поражения, но самая основа, фундамент их понимания истории остался прежним!66 Перед нами по сути дела пресловутый "культ личности" - пусть и "наизнанку" (ниже будут приведены конкретные образчики этого сегодняшнего культа - например, в сочинениях о 1937 годе и о Великой Отечественной войне).

Разумеется, объективный ход истории так или иначе выражался, проявлялся и в действиях вождей, но совершенно несостоятельно представление, согласно которому историческое бытие громадной страны, так или иначе связанное с бытием мира в целом, являлось выражением мысли и воли вождей. Между тем именно такое представление в той или иной мере присутствует в множестве нынешних сочинений.

И надо прямо сказать, что их авторы находятся в зависимости - конечно, бессознательной - от той идеологии, которая была внедрена в массовое сознание много лет назад, - идеологии, внушавшей, что все, совершавшееся в стране, - плод личных, собственных, в конце концов своевольных "решений" Ленина и Сталина.

И для начала обратимся к ряду конкретных "решений" Сталина, дабы убедиться, что они были продиктованы ходом самой истории, а не его личными "замыслами".

* * *

Вот хотя бы первое по времени (конец 1924-1925 гг.) кардинальное сталинское решение о строительстве социализма "в одной стране", которое ранее восхвалялось, а теперь чаще всего проклинается как установка на "национал-большевизм" (о котором мы еще будем говорить). Между тем давно доказано, что Н. И. Бухарин выдвинул эту проблему ранее Сталина67 и, главное, обосновал ее реализацию в двух обстоятельных статьях (которые тогда имели значительно большее влияние, чем сталинские статьи): "Путь к социализму и рабоче-крестьянский союз" (1925) и "О характере нашей революции и о возможности победоносного социалистического строительства в СССР" (1926).

Но суть дела даже не в этом. Совершившийся в 1925-1926 годы отказ от незыблемой ранее установки на мировую (или хотя бы западноевропейскую) революцию, без которой, мол, ни о каком социализме в России не может быть и речи, являлся не волевым, а вынужденным актом. Это убедительно показано, между прочим, в книге, принадлежащей современному историку самого молодого поколения, С. В. Цакунову, - "В лабиринте доктрины. Из опыта разработки экономического курса страны в 1920-е годы" (М., 1994). То, что перед нами именно молодой историк, весьма важно: С. В. Цакунов не испытал давления различных идеологических тенденции, характерных для предшествующих десятилетии, и смог подойти к изучению предмета более или менее беспристрастно.

Он доказывает, что в основных политических решениях 1920-х годов выражался "тот путь, по которому стихийно (курсив здесь и далее мой. В.К.) развивалась практика руководства экономической жизнью... Как потом показал опыт, это был единственно возможный вариант практического руководства экономической жизнью... В дальнейшем Сталин и его окружение... использовали этот метод, не называя его непосредственно. Суть его состояла в том, что делались лишь те уступки, без которых дальше режим удержаться у власти уже бы не смог..." (с. 107-108).

В своих "решениях" и Ленин, и Бухарин (который с конца 1925 до середины 1928 года играл в определении партийной линии безусловно первую роль), и, далее, Сталин так или иначе реагировали на изменения в экономическом и политическом бытии страны. При этом, подчеркивает С. В. Цакунов, "Сталин осознал для себя не только стратегическое значение идеи "социализма в одной стране", как это он делал вслед за Бухариным, но и ее конкретно-практическую функцию, позволявшую смелее смотреть в лицо новым опасностям..." (с. 147), и потому "к процессу формирования "гарантий", совершавшемуся под прикрытием идеи "социализма в одной стране", Сталин подходил шире, чем Бухарин, и гораздо прагматичнее" (с. 146).

Этот вывод молодого историка резко расходится с настойчиво пропагандируемым в последние годы представлением, согласно которому как раз Бухарин - широко мыслящий "прагматик" (Ленин, знавший его лучше, чем нынешние его апологеты, квалифицировал его, наоборот, как "схоластика") в отличие от "догматика" Сталина. Но решение о немедленной коллективизации, которое в 1928 году выдвинул - уже самостоятельно (и в противовес Бухарину) - Сталин, было продиктовано не политической догмой, а реальным положением в экономике страны.

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 великих героев
100 великих героев

Книга военного историка и писателя А.В. Шишова посвящена великим героям разных стран и эпох. Хронологические рамки этой популярной энциклопедии — от государств Древнего Востока и античности до начала XX века. (Героям ушедшего столетия можно посвятить отдельный том, и даже не один.) Слово "герой" пришло в наше миропонимание из Древней Греции. Первоначально эллины называли героями легендарных вождей, обитавших на вершине горы Олимп. Позднее этим словом стали называть прославленных в битвах, походах и войнах военачальников и рядовых воинов. Безусловно, всех героев роднит беспримерная доблесть, великая самоотверженность во имя высокой цели, исключительная смелость. Только это позволяет под символом "героизма" поставить воедино Илью Муромца и Александра Македонского, Аттилу и Милоша Обилича, Александра Невского и Жана Ланна, Лакшми-Баи и Христиана Девета, Яна Жижку и Спартака…

Алексей Васильевич Шишов

Биографии и Мемуары / История / Образование и наука
Психология войны в XX веке. Исторический опыт России
Психология войны в XX веке. Исторический опыт России

В своей истории Россия пережила немало вооруженных конфликтов, но именно в ХХ столетии возникает массовый социально-психологический феномен «человека воюющего». О том, как это явление отразилось в народном сознании и повлияло на судьбу нескольких поколений наших соотечественников, рассказывает эта книга. Главная ее тема — человек в экстремальных условиях войны, его мысли, чувства, поведение. Психология боя и солдатский фатализм; героический порыв и паника; особенности фронтового быта; взаимоотношения рядового и офицерского состава; взаимодействие и соперничество родов войск; роль идеологии и пропаганды; символы и мифы войны; солдатские суеверия; формирование и эволюция образа врага; феномен участия женщин в боевых действиях, — вот далеко не полный перечень проблем, которые впервые в исторической литературе раскрываются на примере всех внешних войн нашей страны в ХХ веке — от русско-японской до Афганской.Книга основана на редких архивных документах, письмах, дневниках, воспоминаниях участников войн и материалах «устной истории». Она будет интересна не только специалистам, но и всем, кому небезразлична история Отечества.* * *Книга содержит таблицы. Рекомендуется использовать читалки, поддерживающие их отображение: CoolReader 2 и 3, AlReader.

Елена Спартаковна Сенявская

Военная история / История / Образование и наука