Россия во тьме

– Временами у меня бывают приступы смеха или плача, с которыми я никак не могу справиться.

– Бывают случаи, что я не сдерживаю своих обещаний.

– У меня часто болит голова.

– Иногда я говорю неправду.

– Раз в неделю или чаще я безо всякой видимой причины ощущаю жар во всем теле.

– Бывало, что я говорил о вещах, в которых не разбираюсь.

– Бывает, что я сержусь.

– Теперь мне трудно надеяться на то, что я чего-нибудь добьюсь в жизни.

– Бывает, что я откладываю на завтра то, что нужно сделать сегодня.

Этот бред – на самом деле был опросником из восьмидесяти четырех вопросов, разработанным Ленинградской военно-медицинской академией и направлен на выявление уровня стрессоустойчивости. Понятно, что для бывшего военного, ставшего сотрудником УГРО – такой тест так… семечки.

Потом он попал в руки «психологини» – была у них такая в Ираке, драли её все кому не лень и у кого доллары были. Там он провел ещё час, после чего – его вызвали на собеседование. А вот там было уже серьезно…

* * *

Любой хороший опер, настоящий, а не тот кто по мохнатой лапе в органы пришел – он по натуре психолог, людей должен уметь раскалывать мгновенно, на-раз. Ошибка – может стоит пера под ребро или пули в живот. Так вот – того, кто с ним проводил собеседование, – капитан определил его как «зверя». И «зверь» был очень опасным.

Милицейская форма, новая, знаки различия полковника МВД[30], но вот табличка с именем была спорота, так что непонятно – его эта форма или нет. Обычный такой дядя, с усами, в очках. Но впечатление от него… очень неприятное на душе. Как будто сидишь рядом с неразорвавшейся гранатой.

Полковник что-то потыкал в своем ноуте, пристально посмотрел на Воробьева.

– … Капитан… Песню знаешь? Никогда ты не станешь майором?

Воробьев – проигнорировал это.

– Как думаешь, про тебя песня? Про тебя. Тебе сколько званий вышло? Одно. А почему? А потому, что после Ирака – все как прокаженные, кто там был. Для любой власти. И потому лучшее, что может сделать власть – любая, заметь, власть – это по-тихомсгнобить нас. Кто сопьется, кто застрелится.

Капитан снова не ответил. Он был опытным опером и понимал: при встрече с более сильным противником лучше молчать. Кто говорит – тот поневоле подставляется, раскрывает себя. Так что лучше молчать.

– Молчишь, капитан? Молчишь. Это правильно.

…

– Чтобы тебе ничего не думалось…

Полковник достал из портмоне (не из ящика стола, заметьте) и перебросил капитану фотографию небольшого формата. Капитан посмотрел, не прикасаясь.

Все правильно. Стена и три человека с оружием. Стена – это та самая стена, в Зеленой зоне Багдада. Один из тех, кто с оружием – полковник. ещё один – Багров, тогда старший советник, сейчас – первый зам министра МВД, командующий Внутренними войсками. Третьего – он никогда не видел.

– И что?

– Да ничего. Это чтобы тебе не думалось лишнего. Я, между прочим, сейчас на службе.

– Это что за служба, товарищ полковник?

– Обычная. Мы должны сделать всё, чтобы навести порядок.

– Где?

– В стране.

– Масштабно.

Лицо полковника вдруг исказилось злобой.

– А ты что, думал – эти наведут? А ты будешь отсиживаться? Нет. Хрен! Не выйдет так!

Капитан покачал головой.

– Вы мне собственно, что предлагаете, товарищ полковник?

– Что… в министерстве создается внутренняя спецслужба. Ты – один из кандидатов в ее состав.

– То есть – спецслужба?

– То и есть. Соображать надо. В стране беспредел. Олигархи создают вооруженные дружины. Воры в законе усилились до того что стали представлять опасность для государства, спелись с определенными… партиями. Кто-то должен это прекратить?

…

– Должен. Вот мы и прекратим.