Россия – возврат к могуществу. Обретение силы и национальной идеи

Вторая группа восстаний имеет начало в сложившихся непереносимых условиях жизни народа. Это общая нищета, голодание, экономический коллапс, или утрата государством сопротивляемости, что приводит к военным поражениям и потере независимости. Это есть прямая, явная угроза жизненно важным нуждам, т.е. Жизни-внутри каждого человека, и это глубоко затрагивает его подсознание. В таких условиях в народе повсеместно выдвигаются люди, убежденные в необходимости прежде всего укрепления государства, а личные «шкурные» интересы забываются. Такой пассионарностью – бескорыстной страстностью – тогда прорастает весь организм этноса. Постепенно это преобразуется в костяк, организованную структуру, скрепляющую и объединяющую народ-этнос, и он начинает восстанавливать свою Силу.

Столь разные по целям и содержанию причины и мотивы протеста полностью определяют и судьбу народа после восстаний. В первом случае каждый участник похода за счастьем и «комфортом» с самого начала ищет их, прежде всего, для себя. Он не упускает любой возможности улучшить свое положение, даже за счет других. Он не желает чем-либо лично жертвовать, противится коллективным трудным или неприятным мерам – ведь ему было обещано «счастье». С таким настроем народ-этнос неизбежно начинает слабеть и распадаться. Вместо улучшения, через несколько лет наступает ухудшение условий жизни, а вскоре экономический и политический коллапс.

Но в результате коллапса оказываются в опасности базовые жизненные интересы большинства людей. Тогда неминуемо, рано или поздно, следует новое восстание, но теперь на основе второй указанной выше причины, и тогда народ может начать восстанавливать утраченную сопротивляемость и силу, забыв надолго о «комфорте как у них».

Когда под угрозой оказывается жизнь этноса или его независимость, то включаются инстинкты самосохранения. Жизнь-внутри каждого индивида тогда подсознательно, через совесть требует, а разум, как умственная обслуга, выполняет приказы, и народ в своей массе начинает бороться, стойко переносить трудности, идти на жертвы. Вызванные военными действиями или внутренней политической борьбой жертвы воспринимаются с болью, но с пониманием, как неизбежность в судьбе и бедствиях, постигших народ. В результате народ-этнос постепенно не только восстанавливает утерянную сопротивляемость и Силу, но благодаря обретенной в борьбе дисциплине и организованности продолжает наращивать их.

Яркий пример – обе наши революции 1917-го года. Выше отмечалось, что февральская демократическая революция произошла спонтанно, исключительно по воле народа, без организующих и направляющих действий каких-либо политических сил. Это стало даже неожиданностью для всех политически партий, они не сумели тогда направить народную энергию в русло восстановления сопротивляемости этноса и его Силы. Это сумела сделать последовавшая вскоре октябрьская революция под руководством большевиков, эсеров и прочих радикальных сил. Последующие жесткие меры и громадные жертвы, хотя и вызывали сопротивление – Гражданскую войну, крестьянские восстания, внутрипартийную оппозицию, однако подсознательно были в целом приняты народом, хотя и со «скрежетом зубов», но как необходимые и неизбежные. В итоге стабильность и сопротивляемость российского этноса было восстановлена, несмотря на страшные жертвы, в значительной степени, как мы теперь представляем, неоправданные и преступные. После испытания обретенной этносом сопротивляемости Отечественной войной, ее наращивание успешно продолжалось, во многом благодаря «выкованных» за годы жертв и лишений стойкости и дисциплины.

Примером смены политического режима в нашей стране преимущественно из-за желания значительной части населения «жить лучше», «как у них», являются событии 1991 года. Сопротивляемость и сила русского этноса, несгибаемая еще несколько десятков лет до того, была поколеблена систематическими ошибками руководства, неспособным покончить с изжившей себя идеологией. Но жизнь и тогда была далека от народных «бедствий». Однако ставший более информированным народ, убедившись в неспособности властей дать ему те же блага, что «на Западе», захотел, тем не менее, жить лучше, «как у них».

После смены режима в 1991 году, как и следовало ожидать, объединяться населению было незачем, не на чем. Далее путь представлялся «как у них»: каждый должен был найти свое счастье сам. В политике тоже предполагалось слепое следование за успешным и опытным в «капитализме» Западом.