Россия за Сталина! 60 лет без Вождя

...

«С самого начала, как я себя помню осознанно, я помню и его, и к нему самое высокое уважение. Казалось, это самый умный, самый справедливый, самый интересный и даже самый добрый, хотя в каких-то вопросах строгий, но добрый и ласковый человек…»

Свидетельства Артема Федоровича Сергеева исторически бесценны – оценивать иначе их невозможно. Вот, например, он вспоминает, как он и сын Сталина Василий посмотрели спектакль по пьесе Булгакова «Дни Турбиных» и не смогли толком объяснить Сталину, о чем пьеса – мол, «там война, а красных нет, одни белые, но почему-то они воюют», а с кем – не ясно.

То, как Сергеев передает разъяснение Сталина, вне сомнений, точно. А при этом имеет важнейшее значение для верного понимания Сталина.

...

«Ведь красные и белые, – сказал тогда Сталин, – это только самые крайности. А между красными и белыми большая полоса от почти красного до почти белого. Так вот, люди, которые там воюют, одни очень белые, другие чуть-чуть розоватые, но не красные. А сойтись друг с другом не могут, потому и воюют. Никогда не думай, что можно разделить людей на чисто красных и чисто белых. Это только руководители, наиболее грамотные, сознательные люди. А масса идет за теми или за другими, часто путается и идет не туда, куда нужно идти…»

Подобные слова невозможны из уст тирана, диктатора… Это – мысли и чувства великого вождя-гуманиста!

31 августа 1929 года Сталин, будучи в «отпуску», пишет с Кавказа Председателю Высшего совета народного хозяйства (ВСНХ) Валериану Куйбышеву письмо, где поминает проблемы Днепростроя, «Царицынского» (хотя с 1925 года Царицын стал Сталинградом) тракторного завода, и спрашивает:

...

«Как твои дела? Слышал, что Томский (тогда – председатель ВЦСПС. – С.К. ) собирается обидеть тебя. Злой он человек и не всегда чистоплотный. Мне кажется, что он не прав. Читал твой доклад о рационализации. Доклад подходящий. Чего еще требует от тебя Томский?..»

Интонации этого письма, как, впрочем, и любого другого сталинского письма, и личного, и «лично-делового», показывают нам человека большой души. И это при том, что отношения Сталина с Куйбышевым не были такими уж теплыми – они не очень тесно пересекались на путях революционной работы и Гражданской войны.

А вот письма Сталина Молотову – теплы и товарищески. Хотя и тут видна чертовски привлекательная душевная динамика!

Еще в 1925 году Сталин начинает письма с официального «т. (или – тов.) Молотов».

С 1926 года начинается «Здравствуй, Молотов!», «Молотову, Рыкову, Бухарину и другим друзьям», «Молотову (для друзей)…».

А письмо от 4 сентября 1926 года начато вовсе неожиданно: «Молотович! На днях у меня был Серго…» и т. д.

Позднее пошло: «Здравствуй, Вячеслав!», «Дор[огой] Вячеслав!», «Дорогие Вячеслав и Николай (Бухарин. – С.К. )!», «Привет Вячеславу»…

Случаются и прежние «т. Молотов!», но вот 5 декабря 1929 года Сталин пишет Молотову, уехавшему отдыхать:

...

«Молотштейну привет!

Какого черта забрался в берлогу, как медведь, и молчишь? Как у тебя там, хорошо ли, плохо ли? Пиши.

У нас дела идут пока что неплохо.

1) Дела с хлебозаготовками идут. Сегодня решили увеличить неприкоснов. фонд продовольственных до 120 м[иллионов] п[удов]. Подымаем нормы снабжения в пром. городах вроде Иваново-Возн., Харькова и т. п.

2) Бурным потоком…»,

и т. д.

И с этого момента все письма начинаются одинаково: «Вячеслав!»…

Это – уже дружба!

Без оговорок и на много лет.