Россия загробная

В операционном зале на втором этаже института сияющий Вермонт, который утром этого торжественного дня даже попытался смочить водой и пригладить щеткой свои дыбом стоящие волосы, подошел к пульту. Большая красная кнопка глядела на него с улыбкой. Одну секунду ему показалась, что это не кнопка, а смайлик, перебежавший сюда с экрана его верной Тошибы. Смайлик подмигнул и мягко прогнулся под пальцем молодого физика. Нажатие кнопки запустило невидимый процесс в многокилометровой трубе коллайдера. Внизу, в черном туннеле, поперек которого по-прежнему стояли письменный стол Вермонта и его раскладушка, появилось голубоватое сияние. Всякая элементарная мелочь, закрученная в спираль мощным подъемом энергии, в панике уносилась в черную даль. Вслед за мелкими и бессмысленными частицами, как стаи разъяренных слонов, помчались тяжелые бозоны. Вдруг раскладушка подскочила, раздраженно сбросила с себя одеяло и, кувыркаясь, тоже понеслась в черную даль. Хлопающее и трепещущее одеяло устремилось вслед за раскладушкой. Стол держался дольше, но через три минуты сорок секунд после запуска он вдруг с громким треском развалился на части, которые сами собой поднялись в воздух и, равняясь друг на друга и светясь мрачным бордовым светом, со страшной скоростью отправились в преисподнюю.

Наверху в этот момент раздались аплодисменты. Собравшиеся аплодировали молодому академику Вермонту, который только что закончил свою маленькую речь. В своей краткой речи он объяснил принципы и цели эксперимента, в успехе которого был уверен. И не только в этом был уверен молодой ученый, так много переживший за эти летние недели, но еще и в том, что сейчас действительно наступает новая эпоха для человечества, когда станет возможным жить не умирая и творить без конца… Люди слушали его сбивчивую речь с удовольствием и ласково смотрели на его разъезжающиеся глаза и кривую улыбку… А в черном туннеле в это время вдруг медленно проступила высокая фигура старика в серой дерюжной хламиде, подпоясанной узким ремешком. Старик наклонялся всем телом вперед, как это делает человек, идущий против ветра, и медленно плыл по воздуху, не касаясь бетонного пола своими желтыми сандалиями. Глаза его были широко раскрыты. Вытянутой правой рукой он раздвигал перед собой кучки элементарных частиц, испускавших подрагивающее багровое сияние. Иногда на его пути вставал крупный, увесистый бозон, и он отталкивал его со своего пути со словами: "Кыш, нечистая!"

3.

Трибуны на Красной площади затихли в ожидании. Тут были послы, военные и культурные атташе девяноста семи стран, передовики производства заводов и фабрик, члены рабочих комиссий, которые возникали по всей стране по призыву Ленина, гордые офицеры в буденовках со звездами, считавшие себя наследниками Первой Конной армии, комсомолки в красных косынках, молодые люди во френчах, галифе и с красными бантами. Ильича на трибуне для гостей не было и быть не могло, а на Мавзолее он считал для себя нетактичным появляться. Ильич был в своем кабинете и видел происходящее на Красной площади — там пока что ничего важного не происходило — на экране ноутбука, в окошке онлайн-трансляции. Посматривая краем глаза на Красную площадь, Ильич одновременно разговаривал в Скайпе с председателем центробанка, который зажилил в своем тайном бюджетном загашнике миллиард рублей. Ильич говорил с ним, а про себя гордился и любовался своим ноутом, который с легкостью крутил два таких ресурсоемких процесса.

Вдруг на Красной площади раздался пронзительный свист, грохот и жуткий крик сотен голосов. По трибунам пошла волна. Ильич перевел взгляд на экран онлайн-трансляции. Он пропустил момент, когда продолговатый трехтонный камень с сидящим на нем верхом стариком с развевающейся седой бородой пронесся между Иверской и музеем и рухнул точно в середке желтого круга. Сейчас он с удивлением наблюдал этот высокий, в человеческий рост, камень, мрачно стоявший там, где ожидался товарищ Троцкий. Вместо товарища Троцкого на камне медленно выпрямлялся странный старик в серой хламиде. Но ни самообладание, ни чувство юмора не изменили Ильичу, который в своей жизни революционера сталкивался и не с такими неожиданностями. Он взял трубку прямой связи с операционным залом в Протвино — ужасные ретрограды работают в ФСО, надо заставить-таки их переходить на IP-телефонию! — и сказал человеку на том конце провода: — Ильич у аппарата. Кого вы сюда прислали? Этот старик не товарищ Троцкий! Я хорошо знаком с Львом Давыдовичем и заверяю вас, что это не он!