Российская белая эмиграция в Венгрии (1920 – 1940-е годы)

В последующих томах своей эпопеи главком вводит в научный оборот все больше и больше уникальных документов: материалы по истории Первого Кубанского («Ледяного») похода, воспоминания генералов Богаевского, Шкуро, Казановича, приказы, сводки, обращения. Работа шла, а денег пока больше не становилось. Безденежье было хроническим и в Будапеште.

Возможно, если бы Деникин обратился за помощью к венгерским властям, к тому же адмиралу Хорти, то он бы ее получил. Тот же князь Волконский, как дипломат, настойчиво рекомендовал нанести визит главе государства. Но как-то не случилось. Видимо, офицерская гордость помешала. Позднее Деникин скажет: «После года (прожитого в Венгрии) мне показалось это неудобным, и я не пошел. Так и прожили мирно три года».

«Помещик» Деникин

Не имея постоянного дохода, жить даже в относительно дешевом Будапеште становилось все труднее и труднее. Помощи ждать неоткуда. В итоге, после нескольких месяцев жизни в столице на семейном совете было решено переселяться в провинцию. Выбор пал на Балатон. Здесь, в небольшой деревушке Балатонлелле на южном берегу озера, окруженном со всех сторон садом и виноградниками, Деникины проведут около двух лет. В конце мая 1924 г. в письме одному из друзей Деникин так описывал свое балатонское прибежище: «Наше жилище не шикарно, но просторно и относительно удобно. Особенно великолепен сад, выходящий на озеро. Летом здесь прекрасно. О зиме же я стараюсь не думать. Мне говорили, что еще никто не проводил в этом доме зиму» ⁶. Очевидно, речь шла о неутепленном летнем домике. Правда, зимы в Венгрии не такие суровые, как в России. Дочь генерала – Марина так пишет о жизни Деникиных на Балатоне:

«Лето было чудесным. Озеро искрилось, приглашая на лодочные прогулки. Кругом в изобилии росли вишня и малина. Няня Вера, приехавшая из Брюсселя, готовила из этих ягод русскую наливку. Абрикосовые деревья и яблони гнулись под тяжестью плодов. В огородах росли капуста, морковь, картофель, наливались соком ярко-красные помидоры. Опоросилась свинья, пели петухи, разноцветные куры несли огромные яйца. Дородные гуси гоготали и нагуливали жир»⁷. Как-то, рассказывает Марина, Деникины обнаружили, что их гуси умерли. Заподозрили, что их могли отравить. Деникин собственноручно вырыл им братскую могилу. Уже собрались хоронить, но решили перед погребением хотя бы ощипать на пух для подушек. Тут-то гуси и ожили. Оказалось, что отведали они ягодок от русской настойки няни Веры, неосторожно выброшенных после фильтрации.

Жизнь Деникиных на Балатоне больше напоминала жизнь мелких русских помещиков в условиях натурального хозяйства, правда, без крепостных крестьян. Все приходилось делать самим. Копать огород, разводить кур, гусей, следить за садом. Кормились в основном с огорода. Генерал не отказывался ни от какой работы по дому. Трудиться приходилось в поте лица. Сначала на земле, потом за столом. Генерал писал, жена редактировала, перепечатывала рукописи, делая свои замечания. Работа спорилась.

За это время будут написаны последние тома «Очерков русской смуты», публикация которых затем всколыхнет всю эмиграцию и гулко отзовется в большевистской России. О том, в каких условиях писался первый фундаментальный труд по истории Гражданской войны в России, вспоминают сослуживцы и соратники генерала, часто бывавшие в это время в его балатонском пристанище.

В гости на Балатон к Деникиным стали наведываться многочисленные гости. Из Белграда, Софии и Берлина приезжали генералы, офицеры. Привозили материалы по истории Белого движения, гражданской войны. За разговорами о прошлом, настоящем и будущем России незаметно уходили продукты натурального хозяйства «помещика Деникина», а гости и не замечали, что гостят в балатонском «имении» по две, а то и по три недели…

Генерал Кутепов посетил своего бывшего начальника сразу же, не дожидаясь лучших времен. Дело в том, что великий князь Николай Николаевич, бывший главком русской армии, бежавший во Францию, решил продолжать теперь уже тайную борьбу против большевиков и обратился к Кутепову. Тот поехал за советом к Деникину на Балатон.

Деникин, пишет дочь Марина, всегда с недоверием относился к шпионам, разведчикам и контрразведчикам, даже когда был вынужден прибегать к их помощи. «Мне кажется, что план полезен, но я полагаю, что вам нужны значительные финансовые средства и солидный опыт в таком деле, – отреагировал Деникин на планы Кутепова, – иначе предприятие не возымеет успеха»⁸. Из всего разговора Кутепов, как пишет Марина, вынес лишь слово «полезен» и пустился в свое дилетантское мероприятие, из-за чего через несколько лет и был убит агентами ГПУ. Похожая участь постигла чуть позже и генерала Врангеля, создавшего в эмиграции боевую подпольную организацию РОВС – Российский Общевоинский Союз. Можно предполагать, что Врангель был отравлен в Брюсселе посланцем ГПУ. Деникин же в 20-е годы считал, что никакое иностранное вторжение в Россию было невозможно, да он и не желал этого.