РОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ И ЕЁ ВРАГИ

Неизмеримо возросли трудности управления и обороны такой громадной территории. Османская армия, базирующаяся и концентрирующаяся вокруг Константинополя, не могла далеко отрываться от своих коммуникаций и действовать к северу от Балкан и Крыма или на Иранском плато. Теперь же османам приходилось оборонять от христиан Италии и Иберии северное побережье Африки и контролировать жизненно важные морские сообщения между Константинополем и африканскими провинциями. Им также было необходимо охранять маршруты, по которым пилигримы путешествовали в Святую землю, и защищать от флотов христианских держав торговые пути в Индийском океане* Выполнение этих обязанностей в течение длительного времени было возможно только в том случае, если бы арабские провинции давали казне существенные налоговые сборы и оказывали военную поддержку. Но они в течение века после захвата оказались к этому неспособны. Как и все империи, Османская империя испытывала огромные трудности с управлением отдаленными и густо населенными провинциями, связь с которыми была медленной, а коммуникации - уязвимыми. К восемнадцатому веку Северная Африка уже только называлась османской.

Селим I Грозный (Явуз) (1467/68 или 1470-1520) -турецкий султан с 1512 года. В ходе завоевательных войн подчинил Восточную Анатолию, Армению, Курдистан, Северный Ирак, Сирию, Палестину, Египет, Хиджаз.

Исламская или турецкая империя?

ТУРКИ НИКОГДА НЕ ДОМИНИРОВАЛИ В ОСМАНСКОЙ империи по той причине, что во время существования империи не было такой нации. В пятнадцатом веке династия еще вела свое происхождение из Центральной Азии. Именно оттуда османы получили веру в священность и уникальную легитимность королевской крови, идею, родственную классическому исламу. С захватом сначала Константинополя, а затем главных центров ислама османская элита стала еще более имперской и еще менее тюркской. Фактически, если говорить о чистоте крови, и элита, и сама династия едва ли вообще были тюрками. Имперский гарем был полон наложницами христианского происхождения, а двухвековая практика devsirme привела к тому, что высшие советники и чиновники султана - его домашние невольники - также в основном происходили из христиан. Еще важнее то, что культура османской элиты складывалась из персидских, арабских и даже европейских источников никак не в меньшей мере, чем из тюркских. Османский двор был для среднего тюрка чем-то совершенно непостижимым. Османская элита не воспринимала себя как тюркскую: для них слово «тюрк» было оскорбительным, обозначающим неотесанную деревенщину с допотопных анатолийских задворков. Но сами обитатели этих задворков также не считали себя нацией. Их лояльность и чувство идентичности были привязаны, во-первых, к деревне и племени и, во-вторых, к великому исламскому сообществу.

Когда в последние десятилетия империи возникли турецкие националистические настроения, а позже и движение, оказалось довольно сложно определить, что такое турецкая нация и где кончаются ее границы. Турки были большинством населения Анатолии, но примерно треть населения не была мусульманами, а некоторые мусульмане не являлись этническими турками. С другой стороны, многие турки жили в балканских провинциях империи. Практически ни один турецкий националист до 1914 года не хотел добровольно расстаться с арабскими провинциями, несмотря на все вытекающие отсюда последствия для турецкой гордости и международного статуса. Как обычно, создание нации и сохранение империи плохо сочетались между собой.

Миллионы турок (преобладающее количество которых были подданными русского царя), проживавших за пределами Османской империи, были дополнительным осложняющим фактором. Большая часть наиболее влиятельных турецких националистических публицистов фактически являлись беженцами из России, где они вынашивали свои идеи, частично имитируя русский национализм и частично отвечая на русскую дискриминацию турецких институтов и культуры. Для таких людей турецкая нация должна была распространиться далеко за пределы Анатолии. В начале двадцать первого века идея Большой Турции может показаться химерой, но в 1914 году для многих влиятельных лидеров империи она была вполне реальной и заманчивой. Когда османы в этом году объявили войну России, они утверждали, что «чаяния нации и народа призывают нас уничтожить русского врага, чтобы установить естественные границы нашей империи, внутри которых объединятся все ветви нашей расы». Во время войны мысли о Большой Турции на востоке, расово однородной и, следовательно, более сильной, чем утраченная империя на Балканах, были одной из причин чрезвычайной активности Порты на русском фронте за счет ослабления обороны от британцев арабских провинций.

Буквально накануне коллапса центральных держав Энвер-паша побуждал свои армии наступать на Баку и Северный Кавказ. Он пытался осуществить мечту о Большой Турции вплоть до самой своей гибели в бою с советскими отрядами в Центральной Азии в 1922 году.