Российская империя и её враги

Влияние климата и среды на народную культуру, темперамент и психику не может быть точно определено, тем более сформулировано. Историки, не говоря о социологах, избегают таких обобщений, которыми прославился Монтескье. Но здравый смысл подсказывает, что природа должна оказывать влияние на народы, которые в начальной стадии развития находятся всецело в ее власти. Ценности, чаяния и культура кочевника не могут быть такими же, как у земледельца. В горячей пустыне бедуин грезит о траве, воде и фонтанах. В холодную и снежную русскую зиму благоразумный крестьянин по возможности проводит большую часть времени в непосредственной близости от печки, которая становится самой важной частью его дома. В зимнее время в России снег лежит от пяти до шести месяцев. Летом бывает очень жарко. Сельскохозяйственные сезоны коротки и лихорадочны. Почвы по преимуществу бедные, климат переменчивый и ненадежный, В Средние века поселения были маленькими и очень разбросанными. У леса и болот отвоевывались делянки пахотных земель; после трех или четырех лет эксплуатации они бросались и постепенно возвращались в дикое состояние, а крестьянин отправлялся культивировать новый участок леса.

Суждение выглядит довольно спорным. По некоторым источникам, водка была впервые завезена в Россию только в 1386 году генуэзским посольством.

Люди, выросшие в таких условиях, безусловно, должны весьма отличаться от, скажем, китайских крестьян к югу от Янцзы, которые составляли становой хребет другой великой имперской традиции. Невероятно плодородные почвы кормили огромное сконцентрированное население, занятое в тщательном, похожем на рукоделие, выращивании риса и обученное участию в широкомасштабных ирригационных работах. Неудивительно, что эти факторы создали отношение к общине, природе и властям, существенно отличавшееся от отношения русского крестьянина. Они также во многом определяли могущество и прочность китайской империи, а также способности китайцев эпохи Хань добиваться преданности завоеванных народов и ассимилировать их. Культурный магнетизм Китая заключался не только в высоком уровне живописи, литературы и архитектуры, которым не было равных в регионе, но и в безусловном превосходстве его сельскохозяйственной техники и технологии над соседними народами. По контрасту русские сельскохозяйственные методы даже в 1850 году не только уступали методам балтийских народов, поляков и финнов в западных пограничных областях империи, но, по сути дела, даже не превосходили методы волжских татарских крестьян, которыми Россия правила с 1550-х годов. Татарские крестьяне могли узнать не много нового о культуре земледелия (не говоря уже о чистоте и гигиене) от своих русских соседей, и это неизбежно нанесло ущерб их приверженности русской культуре и желанию ассимилироваться. Историк российского империализма на Дальнем Востоке на рубеже двадцатого века делает еще менее лестные сравнения при описании русских и китайских крестьянских хозяйств: «Сельскохозяйственная революция, во время которой крестьяне научились собирать несколько урожаев (в году), произошла в Китае в восемнадцатом и девятнадцатом веках, в то время как русское крестьянское хлебопашество) недавно освобожденное от крепостничества, базировалось на примитивной средневековой ротации и экстенсивных методах, существенно контрастирующих с интенсивной системой китайских крестьян». Даже если бы демографическая ситуация позволила русским конкурировать с китайцами за господство в Маньчжурии в начале двадцатого века (а она не позволяла этого), китайцы все равно вышли бы из этой борьбы победителями, даже не прибегая к оружию, благодаря своим сельскохозяйственным навыкам и продуктивности. Такие сравнения никак не могут поднять престиж России в глазах жителей Востока.

Василий Ключевский – свободный от давления идеологических стереотипов, сковывающих ученого в начале двадцать первого века, – рискнул сделать ряд обобщений по поводу влияния окружающей среды на характер великороссов. Национальную нерасположенность к упорно тщательно спланированной работе он объяснял капризным климатом, способным разрушить любой план и вынуждающим людей предаваться праздности в одни сезоны и интенсивно трудиться – в другие. Такие характеристики народов не только часто бывают справедливыми, они со временем становятся стереотипами и даже клише. Отмеченные извне, они, как правило, принимаются на веру самим народом и становятся частью его идентичности и самоопределения. В более узком и чисто политическом смысле определенно можно сказать, что вся история Российской империи несет на себе отпечаток позднего (в семнадцатом веке) насильственного введения особо жесткой и деспотичной формы крепостничества, что нанесло тяжелую травму народу, привыкшему ранее к большой свободе и мобильности. Хотя само крепостничество было упразднено в 1861 году, память, которую оно оставило по себе, все еще оставалась важным фактором сильнейшего антагонизма масс и элиты, уничтожившего в 1917 году царизм и империю.