Российская империя и её враги

Как и в большинстве бывших колоний третьего мира, чувство национальной идентичности в среднеазиатских республиках развито довольно слабо. Эти новые государства были созданы советскими декретами. Со времени их создания в 1920-х годах у элиты порой возникало ощущение государственности, однако местная лояльность оставалась очень сильной, особенно среди народных масс. Только в Узбекистане существовала подлинная традиция государственности. Но Узбекская республика была создана на основе бывшего Бухарского эмирата, к которому при создании Узбекистана в 1920-х годах были присоединены бывшее Хивинское ханство и части царского Туркестана, что привело к подковерному, но от этого не менее ожесточенному соперничеству между главными городами и регионами республики. Положение с государственными традициями бывших кочевников Казахстана, Кыргызстана и Туркменистана обстояло еще хуже. В лучшем случае в доимперские времена различные кланы и племена этих народов могли временно объединиться в военные союзы перед лицом внешней угрозы. Необъятные просторы Казахстана (16 миллионов человек, проживающих на площади, равной всей Западной Европе), а также горы и долины Кыргызстана способствовали подобной локализации интересов. Так же как и в Африке, в Средней Азии никогда нельзя сказать с определенностью, чем именно является то или иное объединение: старинной клановой и племенной общиной, группой, представляющей региональные интересы, или политической фракцией. Причем зачастую это могло быть все вместе в одном лице.

В таких обстоятельствах эффективное и сбалансированное управление регионами всегда затруднено, и становится еще труднее, когда иностранные инвестиции вливаются в немногие провинции, богатые запасами энергоносителей и сырья, а регионы и их элиты ожесточенно конкурируют между собой, чтобы добиться расположения центрального правительства. В тех бывших колониях, где режим стремится укрепить национальную идентичность, а образованная интеллигенция горит желанием служить делу национализма, некоторые фракции внутри элиты начинают соревнование за право называться лучшими националистами. «Когда северная кыргызская элита, в массе своей городская и адаптированная к русской культуре, унаследовала власть от коммунистического режима, наибольшую угрозу для нее представляли не русские и не узбеки, а те кыргызские националистические лидеры, которые поторопились объявить себя защитниками этнических кыргызских интересов». В республиках, где имеются большие русские и узбекские национальные меньшинства, борьба за лидерство между фракциями элиты, представляющей национальное большинство, могла привести к трагическим последствиям, В момент обретения независимости 40 процентов населения Казахстана составляли русские, жившие преимущественно в северных провинциях на границе с Россией, где они составляли подавляющее большинство, причем сама граница не имела никакой исторической; экономической или географической логики. Трудно представить себе, чтобы русские солдаты с энтузиазмом отнеслись к войне с украинцами. Российскому государству при любых обстоятельствах пришлось бы заплатить огромную политическую цену (в смысле реакции Запада) за любое военное вмешательство в Латвии или Эстонии. Но можно с уверенностью сказать, что у Российской армии не возникло бы моральных проблем по поводу интервенции в Казахстане, если бы конфликт внутри казахской элиты привел бы к столкновениям русских и казахов на севере республики.