Российская история в лицах

Расширились функции Собственной Его Императорского Величества канцелярии, особенно Третьего отделения – тайной полиции. Жесткая политика русификации на окраинах Российской империи провоцировала национально-освободительные движения. В 1830—1831 гг. было подавлено польское восстание, вспыхнувшее в знак протеста против отхода от положений Конституции 1815 г. С горцами Северного Кавказа Николай I «разбирался» на протяжении всех тридцати лет. Духовную жизнь определяли новый цензурный «чугунный» устав 1826 г., насаждение казенного патриотизма в соответствии с официальной идеологией («самодержавие, православие, народность») и надзор за поэтами, художниками, архитекторами.

Реформирование носило дискретный (прерывистый) характер. Хорошие начинания зачастую не получали необходимого продолжения. Зачастую дальше благих намерений дело не шло.

По поручению императора M. M. Сперанский, возвращенный на государственную службу еще при Александре I, провел кодификацию российского законодательства, но закончить свою работу так и не успел. В правление Николая I появились мануфактурные и коммерческие советы, были организованы промышленные выставки, открылись новые высшие технические учебные заведения, были построены Царскосельская (1837) и Николаевская (1843—1851) железные дороги. Однако Крымскую войну Россия встретила с устаревшими ружьями, парусным флотом и плохими дорогами. В 1837—1841 гг. состоялась реформа государственных крестьян. Крестьянский вопрос обсуждали 9 секретных комитетов. Но «гора родила мышь»: крепостное право осталось нетронутым.

Со времен Рюрика русские правители главным своим делом считали территориальное расширение. После русско-турецкой войны 1828—1829 гг. по Адрианопольскому миру к России отошли устье Дуная с островами, ряд крепостей на восточном берегу Черного моря, Восточная Армения. По Ункяр-Искелессийскому договору 1833 г. Турция в течение 8 лет обязалась во время войны не пропускать через проливы в Черное море военные корабли нечерноморских стран. На Западе Николай I в союзе с императором Австрии и королем Пруссии действовал против революционных движений, а в 1848—1849 гг. подавил революцию в Венгрии.

Николай I, особенно после подавления европейской революции, вполне заслужил свое прозвище – Николай Палкин, или Николай Дубинка. Виктор Гюго откликнулся на его «деятельность» колючими стихами:

Россия! Ты молчишь, угрюмая служанка
Санкт-петербургской тьмы, немая каторжанка
Сибирских рудников, засыпанных пургой,
Полярный каземат, империя вампира.
Россия и Сибирь – два лика у кумира:
Одна личина – гнет, отчаянье – в другой.

Тридцатилетнее правление императора «с глазами удава» не поддается однозначной оценке одним словом, например «реакция» (брежневский «застой», горбачевская «перестройка» и т. д.). 30 лет правления Николая I – это, как ни странно, почти треть «золотого века» русской культуры. В России не любят рассуждать на тему «Почему при деспотах и тиранах расцветает культура?».

Зато из-за границы это постороннему глазу очень заметно.

«Никогда еще интеллектуальная жизнь в России не была столь наполненной и оживленной, как во времена царствования Николая I. Появляются большие художники – Иванов, Брюллов, Тропинин, Венецианов, любители живописи раскупают их картины. Русские композиторы, такие как Глинка, наравне с западными завоевывают расположение публики. Но самый бурный расцвет переживает в это время литература. Можно подумать, что притеснение, несправедливость, унижение питают вдохновение истинных творцов. В сомнительной тени Николая расцветают творения Пушкина, Жуковского, Лермонтова, Гоголя; делают первые шаги молодые Тургенев, Достоевский, Толстой, Гончаров, Островский, Лесков, Салтыков-Щедрин, Соловьев, Некрасов; десятки менее знаменитых юношей успешно пробуют себя в театре, прозе, критике. Отношение императора к этому кипучему рождению „интеллигенции“ снисходительное и недоверчивое одновременно», – пишет известный французский биограф российских царей.[70]