Российская нация. Этнонациональная и гражданская идентичность россиян в современных условиях

Многобожие, когда у каждого племени было свое божество, идол, мешало объединению арабов. Молитва Пророка Мухаммеда гласила: «Нет других богов, кроме Аллаха». Она объединила арабов, пройдя через жесткие противоречия. И возникает мощная арабская нация, возникает Арабский халифат. Но, как показывает история, даже субкультурные особенности и наречия, которые были между арабскими племенами, в конечном итоге, не привели к государственному единству арабской нации. И является ли она нацией в том смысле, который в нее вкладывают на Западе, да и в России? Вот вопрос, ответ на него только в признании многообразия формирования наций-этносов и наций-государств. А в средние века рычагом объединения, единства становится политическая организация – государство. Возникает своего рода новая религия – государственный национализм с тезисами о суверенитете и суверенном государстве, но закрепляющий доминирующее положение одной из этнонаций. «Каждая народность, т. е. совокупность лиц, связанных единством происхождения, языка, цивилизации и исторического прошлого, имеет право образовывать особую политическую единицу, т. е. государство»[406]. Как видно, здесь эти идеи идут рядом: нации-этносы и нации-государства как социально-исторические типы этнонациональных и межнациональных общностей находятся во многом в мировом масштабе в стадии формирования.

Выдающийся историк-гуманист М.Н. Гефтер писал по этому поводу: «Когда мы спрашиваем себя, не покидает ли нынешний мир идея человечества как единственного единства, оставляя пустоту, в которую ворвались стихии этноса, мы тем самым спрашиваем: не оборвалась ли история, законченная без завершения»[407]. Нет «завершенной» истории, если есть ее носители, если есть народ, этнос, этнонация. В той или иной форме в различных проявлениях он вечный атрибут человеческого общества.

В нашей литературе утвердилось марксистское положение о том, что нации по времени возникновения «более поздние общности, чем народности, этносы. Первые исторически идут на смену последним, что не отменяет, однако их одновременного сосуществования в территориальном, пространственном отношениях»[408], но при этом не замечая, что марксисты К. Маркс и Ф. Энгельс, в отличие от В.И. Ленина и И.В. Сталина, имели в виду нацию как государство. В.А. Тишков, например, считает, что «нация – это политический лозунг и средство мобилизации, а вовсе не научная категория»[409], и предлагает вообще отказаться от этого понятия. Это, скорее всего, вслед за западными социологами попытки отождествить нацию с государством, поскольку они совпадают в территориальных границах и основных характеристиках населения[410]. На Западе с подобной идеей выступает американский политолог 3. Бжезинский, предлагая реализовать ее в России, чтобы последняя перестала наконец быть многонациональной империей[411]. В России немного по-другому складывалась история социальных общностей, где общинные и общественные отношения были чрезмерно состыкованы друг с другом, и автоматическое перенесение на Россию идей, даже благополучно реализованных в других странах, может привести к этнонациональному разрыхлению и даже размежеванию России.

Здесь самое главное, что исследователи путают в понятиях две реалии: нация-этнос и нация-государство, которые различны не только по целому ряду природно-социокультурных признаков, но и по уровню и формам исторической и политической организации. Для нации-этноса характерно еще огромное влияние кровнородственных, этносоциокультурных связей и чувств, а для нации-государства главными становятся социально-политические идеи и ценности единства. В нации-государстве в социокультурном плане, в конечном итоге, все же господствует одна доминирующая нация-этнос, а в политико-правовом утверждается равноправие всех этнонаций главным образом через равноправие граждан. Полностью уйти от этнонационального равноправия и в нации-государстве при доминирующей роли одной нации-этноса не удастся.

В философии и социологии этногенеза ошибочна позиция отрыва этничности, этнонациональности, гражданственности и нации-государства друг от друга, ибо они взаимообусловлены, находясь в генетической и социокультурной связях. Не следует так отрывать общинный и общественный уровни друг от друга.

Общинный – более этнонациональный, романтизированный подход, в отличие от национально-рассудочного общественного (Ф. Теннис)[412].