Российская нация

Национал-шовинизм на окраинах сменился национал-шовинизмом центра. Бесконечные ссылки на заявления руководителей республик начала 90-х гг. используются сегодня для накачивания ненависти к народам и республикам, их свержения, при этом не замечается тот факт, что именно руководители республик и автономий, подписав в 1992 г. Федеративный договор, спасли Россию от развала. Некоторые расисты в своих произведениях свергают Абдулатипова за «многонациональность», за «федерализм», как и национал-сепаратисты на местах за Федеративный договор. Расисты отрицают всякие иные этносы, кроме своей «самобытной нации-этноса». Все остальное объявляется попыткой ввергнуть их в дикость, этницизм. Оказывается, мой «этницизм» состоит в том, что я назвал многонациональность России «важным историческим достижением», а русских и других – «россиянами». Для расистов «главная задача национальной политики России – это снова сделать Россию русской страной». По их подходам получается, что остальным тут делать нечего[43]. Более агрессивной формы инициирования национал-шовинизма и национал-сепаратизма одновременно трудно придумать.

Получается, что люди боятся выделить, исследовать специфику, самобытность этноса, этнического, этнонационального, называя это этницизмом и утверждая на их месте растворение, ассимиляцию и расизм. Эти мысли прослеживаются во многих весьма «благополучных» на первый взгляд изданиях. И перспективная задача формирования гражданской нации в России от этого только затрудняется в своем решении. Ибо вызывает много подозрений.

В реальной этнологии должно быть место разумной диалектике развития и взаимодействия индивидуального и коллективного. Этнос, этнонациональное в индивидуальном и массовом сознании – это разные уровни этничности, этнонационального, и нет необходимости противопоставлять два измерения единого явления, единой целостной системы. Тезис же полной «деполитизации этничности» – это тоже красивая химера, ибо если этническое – явление социальное, то оно не может быть и внеполитическим. Если же их объявлять таковыми и отторгать от политики, они обретут собственную политичность. Этничность и территория, этничность и власть, этничность и государство в любом случае взаимосвязаны: где жестко, где мягко, а где чисто условно. Эта взаимосвязь и формирует вначале этнонации, а потом на базе их солидарности – многонациональный народ – нацию-государство. Категоричность в своих крайностях здесь тоже вредна. Этнонациональные категории превращаются в «жесткую групповую реальность» только на уровне примитивного сознания, ибо исключается самостоятельное творчество коллективного. Как, кстати, и полный уход от их зависимости свойствен для такого же рода «манкурского», «маргинального» сознания. Потеря коллективных зависимостей в ценностных ориентациях, как и их абсолютизация, подавляющая индивидуальные качества самой личности, и ведут к искажению этнонациональной практики людей. Необходимо перейти от этих крайностей к пониманию гармонии взаимодействия между коллективно-этническим и этничностью индивидуального. Этничность, этнонациональность в этом плане еще важны и как фактор социализации, цивилизации индивида. И не надо самобытно-культурные линии этнонационального развития в коллективном и в индивидуальном измерениях, которые главным образом формируются в горизонтальном взаимодействии «живых индивидов» (К. Маркс), переводить в «групповые» вертикальные таксономий «культурно-разделительных линий» (В. Тишков). Но коль эти связи взаимозависимости существуют, то реально и их отражение, в том числе в культуре, политике и в психологии. В этом плане и этнопсихология такая же реальность, как и этнокультура. И неразумна постановка вопроса о том, что «этнопсихология, не порвавшая пуповину с этносом – одно из наваждений, от которого придется избавляться десятилетиями». Надо ли избавляться, если любая общность, в том числе и этнонациональная, имеет особенности своей общностной психологии? Кроме того, надо избавляться не от этнопсихологии, а от крайностей этнопсихологизации и этнополитизации этнической, этнонациональной сферы. Чем больше мы будем «избавляться» от этнопсихологии, тем больше будет ее влияние на этническое в коллективном и в индивидуальном проявлениях.