Российская психология в пространстве мировой науки

Социальный конструктивизм и кросс-культурная психология близки к позициям отечественной школы в отношении понимания роли культуры как фактора, формирующего личность. Однако в плоскости таких теорий не просматривается выход к проблеме источников активности личности и проблеме индивидуализации личности. Обсуждение в свете принципа «внешнее через внутреннее» здесь представляется актуальным.

Социальный конструктивизм и кросс-культурная психология близки к позициям отечественной школы в отношении понимания роли культуры как фактора, формирующего личность. Однако в плоскости таких теорий остаются белым пятном проблема источников активности личности и проблема индивидуализации личности, в отношении которых имеются интересные разработки в отечественной школе.

Глава 3. Диалектика биологического и социального в человеке в свете отечественной теории

3.1. Предпосылки отечественной теории биосоциального единства человека

Теория биосоциального единства человека, сложившаяся в отечественной школе, во многом является уникальной в контексте мировой психологической науки. В основу отечественной теории заложена исторически сложившаяся в силу социокультурных особенностей России в отечественной науке рубежа XIX–XX вв. (прежде всего в работах великих русских физиологов) традиция четкого различения, разведения социального и биологического в человеке, традиция понимания социального как отмены, запрещения биологически естественного, понимания социализации как запрета природного и естественного поведения, понимания культуры как силы, выводящей человека за пределы власти законов природы.

Основу подхода составило открытие И. М. Сеченовым центрального торможения как механизма задержки непосредственной реакции индивида на воздействие среды. Понятие центрального торможения позволило материалистически объяснить произвольность человеческого поведения, «способность личности противостоять непосредственным стимулам и мотивам с тем, чтобы следовать собственной программе» [Ярошевский, 1996].

Произвольность человеческого поведения, его волевой характер, несводимость к отдельным непосредственным актам-реакциям и возможность их оттормаживания были в центре внимания Ухтомского. Открытие И. П. Павловым механизма условных рефлексов позволило объяснить, как взамен естественной системы реакций возникает новая система, в основе которой уже не законы природы, но условные законы внешней ситуации, интериоризируемые индивидом. Особое значение для понимания закономерностей человеческого поведения имело открытие Павловым второй сигнальной системы. Слово как особый вид социально условного сигнала становится главным регулятором человеческой психики, подчиняя человеческое поведение и сознание законам уже не природы, но, часто вопреки этим законам, – социуму и запечатленной в языке культуре.

«Учение о борьбе за существование, – писал К. А. Тимирязев, – останавливается на пороге культурной истории. Вся разумная деятельность человека одна борьба – с борьбой за существование» [Тимирязев, 1949].

Подход к социальному как к силе, отменяющей биологическую детерминацию поведения человека ярко проявляется в конкретно-психологических работах отечественных психологов. В. А. Вагнер (1849–1934), основоположник и классик отечественной сравнительной психологии, усматривает зачатки разумного поведения у животных именно в способности последних действовать вопреки инстинкту: «О способности разума до известных пределов подавлять деятельность инстинктивную у животных нам свидетельствуют многочисленные факты» [Вагнер, 1998, с. 184]. У человека социальная детерминация психики выступает как сила, противостоящая инстинктам: «У человека способности разумные подавляют инстинкты тем легче, <…> чем выше культура того общественного круга, к которому данный субъект принадлежит» [Вагнер, 1998, с. 185].

Эта идея противопоставления законов природы и социума особенно ярко выражена в работах Вагнера о факторах и законах эволюции материнства. Вагнер включается в современную ему дискуссию о причинах существования в истории развития так называемых диких народов периода, когда «детоубийство и вытравливание плода, в колоссальных размерах, представляют собой явление общераспространенное» [Вагнер, 1998, с. 79]. С позиций эволюционной теории Ч. Дарвина (столь актуальной и сегодня, как показано выше) Вагнер ищет ответа на вопрос, почему данное страшное явление возникает именно на этой стадии развития живого мира. Вовсе не свойственное животным, оно возникает на определенной стадии «дикости» культуры (не самой низкой) и вслед за прохождением какого-то исторического периода развития общества полностью исчезает.