Российская школа бескорыстия

Е. О. Мухину высшие инстанции в силу своей косности, консерватизма, отказали в присвоении звания академика. «Аргументацией» министра народного просвещения графа Разумовского служил параграф 62 академического Устава, в соответствии с которым звание академика «дается только за выслугу 10 лет при академии в звании ординаторского профессора, а следовательно, прежняя служба Мухина в сем отношении не может быть принята за основание для производства его». По словам ученого секретаря университета, профессора В. М. Котельникова, выступившего на конференции ученых с предложением присвоить это звание столь уважаемому и заслуженному коллеге, которое единогласно поддержали все присутствующие, «совершенно не бралось в расчет, что Е. О. Мухин произвел весьма великое число трудов. Из его учеников вышли многие известные лекари, доктора, прозекторы, адъюнкты и профессора, которые, исполняя должности, доставляют великую пользу… Преподает он врачебные науки более 25 лет… Не получил никакого вознаграждения за пятилетнюю службу при Елисаветградском институте, за девятилетнюю – в Голицинской публичной больнице, за пятилетнюю – при Славяно-греко-латинской академии, за восьмилетнюю – при настоящей медико-хирургической академии».

Но несмотря ни на что, научная и врачебная деятельность Е. О. Мухина давно получила признание и в Москве, и в Петербурге, и в Харькове – он был членом Московского медико-хирургического общества, почетным членом Петербургского медико-хирургического общества, Московского общества испытателей природы, почетным членом Харьковского университета. Он являлся членом нескольких научных обществ Европы, был известен в Геттингене и Париже.

Е. О. Мухин сочетал научную и врачебную деятельность. Вот несколько направлений, по которым он работал: медицина и естественные науки, сущность физиологических процессов, организм и его среда, хирургия. Большую славу принесла профессору работа в московской Галицинской больнице. К нему съезжались больные не только со всей Москвы, но и из далекой провинции. К нему приходили студенты-медики для практических занятий, для них он организовал малую медико-хирургическую школу.

«Врач не может надлежащим образом исполнять должность свою, не зная анатомии. Она есть магнитная стрела, указывающая прямой путь лекарю, коим он должен при действительном своем упражнении в пользу больных. Анатомия – есть руль, направляющий действия его, также истинное и прочное основание всей врачебной науки», – учил Е. О. Мухин будущих медиков.

Вот еще некоторые штрихи к портрету декана факультета Ефрема Осиповича Мухина по воспоминаниям его современника и коллеги профессора Г. Я. Высотского: «Трудно проверить, какое множество людей всех званий обращались к нему за пособием и советом, а еще труднее объяснить, как находил он время успевать повсюду, не лишая никого из своих пациентов того внимания и того участия, которых вправе ожидать больной от своего врача… Без Мухина не обходился почти ни один консилиум, по всем концам необъятной Москвы были рассеяны его пациенты».

В семье небогатого чиновника Ивана Ивановича Пирогова тяжело заболел старший сын – его замучил ревматизм. Пытаясь облегчить его страдания, приглашали врачей, их было пятеро, но облегчения не наступало. И тогда, по совету соседей, обратились за помощью к известному всей Москве врачу, ученому Ефрему Осиповичу Мухину.

Ефрем Осипович принял приглашение немедленно, тем более, что это был случай тяжелейшего недуга, не поддающегося лечению, что было интересно ему как врачу-практику.

«Я помню еще, с каким благоговением приготовлялись все домашние к его приему, – вспоминал Николай Иванович Пирогов, будущий великий доктор, светило российской хирургии, – конечно, я, как юркий мальчик, бегал в ожидании взад и вперед; наконец подъехала к крыльцу карета четверней, ливрейный лакей открыл дверцы, и как теперь вижу высокого, седовласого господина, с сильно выдавшимся подбородком, выходящего из кареты.

Вероятно, вся эта внешняя обстановка, приготовление, ожидание, карета четверней, ливрея лакея, величественный вид знаменитой личности сильно импонировали воображению ребенка, но не настолько, чтобы тотчас же возбудить во мне подражание, как обыкновенно это бывает с детьми: я стал играть в лекаря потом, когда присмотрелся к действиям доктора при постели больного и когда результат лечения был блестящий».

Доктор поразил тогда еще совсем юного Н. И. Пирогова больше всех знакомых врачей семьи. При всей солидности и важности своего положения, огромной известности Ефрем Осипович Мухин был ласков и нежен с больным, проявляя особую чуткость и внимание. Все посторонние звуки, люди исчезали для него, оставался только больной с его жалобами и страданиями. Именно Ефрем Осипович Мухин, как вспоминал позже Н. И. Пирогов, возбудил в нем глубокое уважение к искусству врачевания. Он стал любимым доктором и близким другом семьи, советчиком при выборе профессии будущего известного хирурга Н. И. Пирогова.

Ефрем Осипович Мухин ратовал за самобытную русскую науку, и с ним были солидарны его ученики.