Российские самодержцы. Екатерина II. Иван Грозный

Однако великая княгиня сумела сделать себя интересной. Кроме игры в любовь, она все больше увлекалась игрой в политику. Ставка при этом была очень высока, поскольку речь шла о короне. Риск также был велик, поскольку ее партнерами при этом были иностранцы, британский посланник в Петербурге сэр Чарльз Хэнбери Вильямс и его личный секретарь, поляк Станислав Понятовский, любовник Екатерины.

Благодаря пространной и в высшей степени интересной переписке между Екатериной и Вильямсом, которая велась в строжайшей тайне, нам точно известна вся подоплека. Сэр Чарльз при этом исходил из интересов своей страны, а конкретно был заинтересован в англо-русском союзе. Для Екатерины речь шла, в первую очередь, о ее короне, а конкретно — о получении российского трона.

Внешняя политика России традиционно ориентировалась на Австрию, а поскольку Англия находилась с Австрией в союзнических отношениях, то и на Англию. Хорошие отношения с английским посланником отвечали этой традиции. Однако ситуация стала весьма щекотливой, когда в ходе известного нарушения альянса (1756 год) Австрия заключила союз с Францией, а Пруссия — с Англией. Политика России оставалась проавстрийской, несмотря на попытку Фридриха Великого подкупить Бестужева. Екатерина, тем не менее, продолжала поддерживать близкие отношения с Вильямсом даже после начала Семилетней войны. Правда, Вильямсу удалось привязать к себе великую княгиню и другими узами. Екатерина в течение всей своей жизни находила особое удовольствие, швыряясь деньгами, живя не по средствам. Ее огромные личные долги Вильямс оплачивал через английского консула в Петербурге.

Дело стало еще более щекотливым, когда Вильямс получил от Екатерины секретную информацию, которую ей удалось добыть благодаря хорошим отношениям с верховным главнокомандующим русской армией в войне против Пруссии фельдмаршалом Апраксиным. Вильямс немедленно передал эту информацию прусскому королю, который видел в Екатерине тайную союзницу. Но в этом он ошибался. Родившаяся в Пруссии дочь прусского маршала подчеркнуто ориентировалась не на Пруссию, а на Англию, и совершенно в духе Вильямса, который за это способствовал ее стремлению к трону, была полна решимости «использовать любую мыслимую возможность, чтобы подвигнуть Россию к дружественному союзу с Англией». Тайным союзником Фридриха в Петербурге была не Екатерина, а ее муж, наследник престола Петр, который не делал тайны из своего восхищения королем Пруссии, открыто целовал его бюст, а самого себя именовал настоящим пруссаком.

Такое поведение наследника престола имело тем большее политическое значение, что в Петербурге рассчитывали на скорую смерть императрицы, которая физически сильно сдала и, очевидно, была больна раком. Однако Елизавета еще не умерла, и поэтому ситуация, по крайней мере лично для Екатерины, продолжала оставаться крайне щекотливой, и тем в большей степени, что в Петербурге уже ковались планы в случае смены хозяина трона отстранить глуповатого Петра от наследования. Елизавета также носилась с этой мыслью и неоднократно грозила этим своему племяннику, но на решительный шаг так и не смогла отважиться.

Пока в Петербурге с участием таких влиятельных людей, как Бестужев, делались конкретные приготовления к тому, чтобы в случае смерти Елизаветы назначить Екатерину соправительницей своего мужа либо регентшей при ее малолетнем сыне, разразился скандал в связи с ведением войны против Пруссии.

Верховный главнокомандующий Апраксин не использовал победу русских под Грос-Егерсдорфом (1757 год) и не двинулся, как ожидали, на Кенигсберг, а вначале отошел к Тильзиту и затем к Мемелю. Причины его действий до сих пор неясны. Остается непонятным, была ли главной забота о пополнении и продовольственном снабжении армии, как утверждал сам Апраксин в свое оправдание, или же за этим стояли спекуляции на смерти императрицы и смене политического курса. В любом случае действия Апраксина вызвали в Петербурге огромное возмущение; он был объявлен изменником и арестован. Обеспокоенные посланники Австрии и Франции сделали все, чтобы в Петербурге началась травля кругов, ориентированных на Пруссию и Англию. Жертвой акции стал даже сам великий канцлер Бестужев. Он был приговорен к смерти, затем помилован и сослан в свое поместье. Понятовский был отозван. Апраксин умер от инсульта во время процесса. Из-за своих отношений с Бестужевым, Понятовским и Апраксиным Екатерина воспринимала свое положение в связи с этим неприятным делом как крайне угрожающее.