Российские спецслужбы. От Рюрика до Екатерины Второй

«…Указы Петра III об уравнивании в правах всех религий, выделение денег на строительство лютеранской кирхи породили слухи о скором закрытии православных церквей. Понятно, что указ о секуляризации не способствовал росту популярности Петра в среде российского духовенства. Приверженность Петра к немцам, неумеренное поклонение перед Фридрихом II, заведенная царем строгая военная дисциплина — все это вызывало неудовольствие гвардии. Попытки преобразовать армию по прусскому образцу и создание для этого специальной комиссии, ликвидация «лейб-компании» подтверждали давнее подозрение о намерении Петра III ликвидировать гвардейские полки. Голштинские родственники императора и ораниенбаумские офицеры теснили при дворе старую знать и заставляли ее беспокоиться о будущем. Неудовольствием гвардии и излишней самоуверенностью своего супруга искусно воспользовалась умная Екатерина, и Петр III должен был уступить ей престол», — так подытоживают правление российского императора Петра Федоровича отечественные исследователи.

Глава VI ЗОЛОТОЙ ВЕК ЕКАТЕРИНЫ ВЕЛИКОЙ И СПЕЦСЛУЖБ

Чтобы понять, почему золотой век Екатерины «золотым» считали и представители российских спецслужб, недостаточно обратиться только к узкому, «спецслужбовскому» аспекту. Необходимо, хотя бы бегло, взглянуть на екатерининское время вообще.

Вот что отмечает важного современная литература[341]:

Вторая половина XVIII века в России связана с именем императрицы, чье правление составило целую, неделимую эпоху в истории огромной страны. Хотя Екатерина II взошла на престол в 1762 году, уже с 1744-го (мнение, правда, оспаривается), С момента своего появления в российской столице, она оказывала влияние на ход событий в огромной империи. Правда, в первые годы жизни в Санкт-Петербурге юная немецкая принцесса Софья Фредерика Августа Анхальт-Цербстская (родилась 21 апреля 1729 года), повенчанная с наследником престола (будущим императором Петром Федоровичем, тоже — немцем) под именем Екатерины Алексеевны, казалась не более «чем игрушкой в чужих руках» (не совсем справедливо). Таковой она впрочем, какое-то время и была, существуя между «молотом и наковальней» — себялюбивой и деспотичной императрицей Елизаветой Петровной, с одной стороны, и не скрывавшим неприязни к супруге мужем-недорослем — с другой. Но в суете и склоках придворной жизни Екатерина ни на минуту не теряла своей главной цели, ради которой она приехала из далекой, но культурной Германии в суровую Россию, ради которой терпеливо сносила горькие обиды, насмешки, а иногда и откровенные оскорбления. Цель — корона Российской империи.

Екатерина быстро уяснила для себя, что ее незадачливый муж не даст ей ни единого шанса к тому, чтобы она продвинулась к своей заветной цели, сохранив еще и уважение окружающего ее общества (в том, что так и будет, будущая императрица не сомневалась ни минуты). Она настойчиво и сознательно стремилась к тому, чтобы быть в хороших, если не в приятельских, отношениях как с влиятельнейшими сановниками Елизаветы Петровны, так и с иерархами православной церкви, с послами ведущих европейских держав, с «объектами многочисленных амурных увлечений собственного мужа».

При этом будущая императрица еще и много занималась самообразованием, читала труды французских просветителей, английских экономистов и немецких философов, упорно осваивая коварный русский язык.

Дворцовым переворотом 28 июня 1762 года на российский престол была возведена не случайная женщина, как бывало не раз в российской истории XVIII века, а «долго и целеустремленно готовившаяся к принятой на себя роли».

Первые два-три года царствования Екатерины II заслуживают специального рассмотрения по двум причинам: в эти годы императрица старательно разбирала то, что осталось ей в наследство от дочери Петра Великого, а с другой стороны, в эти же годы «выявились зачатки новой политики, получившей название просвещенного абсолютизма»[342].

Спустя семь лет после вступления на престол, когда положение Екатерины в стране стало достаточно прочным и, казалось, ничто ей не грозило, она «мрачными красками обрисовала положение страны в год», когда встала у руля власти: «финансы находились в запущенном состоянии, отсутствовали даже сметы доходов и расходов, армия не получала жалованье, флот гнил, крепости разрушались, повсюду народ стонал от произвола и лихоимства приказных служителей, повсюду царил неправый суд, тюрьмы были переполнены колодниками, в неповиновении находились 49 тысяч приписных к уральским заводам крестьян, а помещичьих и монастырских крестьян в Европейской России — 150 тысяч».