Он проходил под крылом самолета, народ, заполнивший леса, также стал перемещаться. Кольцо рабочих вокруг сжималось, и охрана взялась за руки, чтобы сдержать натиск толпы. Леонид Ильич почти вышел из-под самолета, когда вдруг раздался скрежет. Стропила не выдержали, и большая деревянная площадка — во всю длину самолета и шириной метра четыре — под неравномерной тяжестью перемещавшихся людей рухнула. Леса придавили многих. Брежнев и Рашидов были накрыты рухнувшей площадкой.
Леонид Ильич лежал на спине, рядом с ним охранник Собаченков с разбитой головой. Тяжелая площадка не успела никого раздавить. Углом металлического конуса Брежневу ободрало ухо. Он сказал, что может идти, но пожаловался на боль в ключице. Вызвали машины, но люди продолжали давить, желая знать, что произошло. Генерал Рябенко, начальник личной охраны, выхватил пистолет и, размахивая им, пробивал дорогу к машинам.
После этого инцидента Брежнев прожил еще семь с половиной месяцев.
Юлиан Семенов тоже был склонен ставить под сомнение тяжесть болезни Брежнева (и не менее странной кажется скорая смерть самого писателя). В «Тайне Кутузовского проспекта» он написал: «Меня до сих пор ставит в тупик то, что сердце Брежнева само «остановилось». Он же на американском стимуляторе жил… И умер за два дня перед пленумом, когда, говорят, новый председатель КГБ Федорчук, не являясь членом ЦК, должен был войти в Политбюро…» Как считает врач-кардиолог Евгений Чазов, лечивший многих кремлевских руководителей, никакого заговора против Брежнева не было. И проблем с сердцем тоже не было, равно как и стимулятора. Единственный инфаркт случился, когда Леонид Ильич еще был в Молдавии. Инсультов, как утверждает Чазов, у Брежнева вообще не было.
Однако болезнь Брежнева прогрессировала. Его окружение было заинтересовано в том, чтобы он время от времени появлялся на людях. Леонида Ильича приходилось все время поддерживать под руки, у охранников в карманах всегда были по несколько очков для него (для чтения, для дали), так как Брежнев их все время терял. Люди видели его немощь, в народе росло раздражение тем, что перед ним разыгрывался фарс.
Теория заговора против Брежнева, возможность его убийства, подкрепляется тем, что его обслуживала одна медицинская сестра, которой Брежнев очень доверял. Якобы с ее помощью Брежнева накачивали наркотиками. Евгений Чазов также негативно оценивает роль этой женщины, но видит ее роль несколько по-другому.
Врач Н. Родионов передоверил следить за режимом и регулировать лекарственную терапию старшей медсестре. Она использовала периоды апатии и бессонницы, когда Леонид Ильич нуждался в лекарствах, и отстранила врача от наблюдения за ним. Евгений Чазов считает, что доля вины в деградации Брежнева и кризисе в стране лежит и на этой женщине. Андропов несколько раз пытался перевести ее на другую работу, убрать из поля зрения Брежнева. В конце концов N удалось удалить из Завидова. После этого Брежнев стал меняться — плавал в бассейне дважды в день, начал выезжать на охоту, гулять по парку. Впереди был XXV съезд КПСС. Брежнев был настолько в порядке, что четыре часа читал доклад, хотя ему предлагали зачитать только основные тезисы.
По версии Роя Медведева, 7 ноября 1982 года во время парада и демонстрации Брежнев несколько часов стоял, несмотря на плохую погоду, на трибуне Мавзолея. Через три дня утром во время завтрака в Завидове Брежнев вышел в свой кабинет что-то взять и долго не возвращался. Обеспокоенная жена пошла за ним и увидела его лежащим на ковре возле письменного стола. Через четыре часа после того, как сердце Брежнева остановилось, врачи объявили о его кончине. На следующий день ЦК КПСС и Советское правительство официально оповестили мир о смерти Л. Брежнева.
По другой версии, генсек умер ночью, но его смерть обнаружили только утром при сдаче смены телохранители.
Невольно напрашивается параллель с Ельциным. Последние годы правления граждане часто замечали, что их жизнь неразрывно связана с медициной и могуществом врачей, что работают они на пределе и только потому, что всегда есть помощники, которые не дадут оступиться…
Более 16 лет Юрий Андропов страдал от прогрессирующего заболевания почек, которое привело к хронической почечной недостаточности. Дважды в неделю он приезжал в ЦКБ делать гемодиализ — очищение крови от шлаков, которые почти не выводились из организма. Андропов сам попросил пригласить иностранного специалиста, чтобы проконсультироваться насчет своей болезни. Обсуждалась возможность пересадки почек, против которого возражали советские специалисты, которые считали, что на фоне атеросклероза пересадка опасна. Профессор А. Рубин подтвердил это мнение. После этой консультации Андропов почувствовал себя увереннее.
Жена Андропова страдала от неврозов. Она пристрастилась к успокоительным, не могла обходиться без транквилизаторов. Часто ее клали в неврологической отделение ЦКБ. Андропов очень переживал за жену, что тоже отражалось на его здоровье.