Российские вожди в борьбе, любви и смерти

В 1932 году была опубликована анонимная работа «Сталин и кризис пролетарской диктатуры». Она принадлежала, как сейчас установлено, перу М. Н. Рютина, которого Троцкий называл «одним из видных деятелей партии».

Вот что писал Рютин:

«Самый злейший враг партии и пролетарской диктатуры, самый злейший контрреволюционер и провокатор не мог бы лучше выполнить работу разрушения партии и соц. строительства, чем это делает Сталин...

... Сталин объективно выполняет роль предателя социалистической революции...

... Было бы непростительным ребячеством тешить себя иллюзиями, что эта клика, обманом и клеветой узурпировавшая права партии и рабочего класса, может их отдать добровольно обратно. Это тем более невозможно, что Сталин прекрасно понимает, что партия и рабочий класс не могут простить ему ужасающих преступлений перед пролетарской революцией и социализмом. При таком положении вещей у партии остается два выбора: или и дальше безропотно выносить издевательства над ленинизмом, террор и спокойно ожидать окончательной гибели пролетарской диктатуры, или СИЛОЮ УСТРАНИТЬ ЭТУ КЛИКУ и спасти дело коммунизма...

... Само собою разумеется, что в этой работе нужна величайшая конспирация, ибо Сталин, несмотря на то, что мы последовательные ленинцы, обрушит на нас все свои репрессии...

... Для борьбы за уничтожение диктатуры Сталина надо в основном рассчитывать не на старых вождей, а на новые силы. Эти силы есть, эти силы будут быстро расти... «Борьба рождает вождей и героев...»

В том же 1932 году Троцкий писал в «Бюллетене оппозиции»: «Сталин завел нас в тупик. Нельзя выйти на дорогу иначе, как ликвидировав сталинщину… Надо — убрать Сталина».

Спустя год Троцкий уточнит: «Если Сталин и его сторонники, несмотря на их изоляцию, будут цепляться за власть, оппозиция сможет их устранить с помощью «полицейской операции».

Здесь надо сделать одно замечание общего порядка: противостояние в советской элите назревало постепенно, качественный перелом ситуации произошел после убийства Кирова.

Сталин крайне болезненно отреагировал на гибель соратника. Очевидец этого, охранник генсека А. Рыбин свидетельствовал: «Потрясенный смертью Сергея Мироновича, Сталин за эти дни осунулся и почернел, оспины на лице стали виднее. Поцеловав покойного Кирова в губы, он еле слышно выдохнул: «Прощай, дорогой друг». После смерти жены у него не было более близкого человека».

Насколько уязвимы были советские руководители, видно из такого факта. Во время одной из прогулок Кирова охрана задержала приблизившегося к нему человек. В его портфеле была прорезь, сквозь которую можно было извлечь револьвер, не расстегивая застежку. В портфеле обнаружили схемы маршрутов кировских прогулок. Задержанным был Л. Николаев. Его допрашивал заместитель начальника Управления НКВД Ленинградской области И. Запорожец, имевший доверительные отношения с наркомом внутренних дел Г. Ягодой. Было странно, что о факте задержания Николаева Запорожец сообщил в Москву Ягоде, но ничего не сказал своему непосредственному начальнику Ф. Медведю, хотя тот был близок Кирову. Николаева освободили. Вскоре он был задержан снова и снова с револьвером. И на этот раз отпустили.

А. Рыбин пишет: «В роковой день Николаев тоже свободно проник в Смольный, целый час болтался на запретном для себя этаже и, сидя на подоконнике, поджидал Кирова. К тому же буквально пропал сотрудник, который должен был находиться в коридоре совершенно независимо от того, в Смольном Киров или нет. Словом, как специалисту организации правительственной охраны, мне стало совершенно ясно: тут в каком-то звене были предатели… И получается: личная охрана Кирова не так заботилась о его безопасности, как следила, чтобы не ускользнул от убийцы. Любого».

Большие подозрения у Сталина вызвал и сам ход следствия. Начальник кировской охраны Борисов, арестованный сразу после убийства, погиб по пути на допрос в автомобильной аварии. В допросе же должен был принимать участие лично Сталин.

Генеральный секретарь в эти дни понял, насколько ненадежно его ближайшее окружение. То, что он чувствовал, хорошо передано в рассказе адмирала И. С. Исакова писателю Константину Симонову. После заседания одной из комиссий по военному строительству был устроен ужин в Кремле. «К этому залу… вели довольно длинные переходы с несколькими поворотами. На всех этих переходах, на каждом повороте, стояли… дежурные офицеры НКВД. Помню, после заседания пришли мы в этот зал и, еще не садясь за стол, Сталин вдруг сказал: «Заметили, сколько их там стоит? Идешь каждый раз по коридору и думаешь: кто из них? Если вот этот, то будет стрелять в спину, а если завернешь за угол, то следующий будет стрелять в лицо. Вот так идешь мимо них по коридору и думаешь…»

Перемены в действиях Сталина, случившиеся в 1934 году, определяются как «контрреволюционный переворот». Это верно только отчасти.