Российский анархизм в XX веке

Указывает он и на пропасть, зияющую между принципами, провозглашаемыми советскими идеологами, и советской же реальностью: «коллективность провозглашена, а она, по своей сущности, означает ассоциацию сознательно свободных личностей, в отличие от стада людского, не могущего обходиться без вождей»²⁸⁵⁰. Здесь он также открыто проводит параллель с обезличивающим влиянием реалий капитализма: «Прививкой стадного мышления ныне практикуется фашистская Америка, она задает тон обезличивания. А самое страшное и деспотическое, это – стремление одеть мундир на идеи, к чему вели некоторые марксисты»²⁸⁵¹. Как мы видим, здесь содержится очевидный намек на идеологический контроль над духовной жизнью человека в СССР. Таким образом, приводя сравнение советской и западной моделей развития, Андреев констатирует как факт: установившийся в СССР общественный строй ничего общего не имеет с пропагандируемым официально идеалом коммунизма. В работах «Квадратура круга» и «Что такое неонигилизм» он открыто говорит о репрессиях против инакомыслящих и даже против потенциально опасных групп населения в годы правления И. Сталина, указывая, что «в СССР анархисты загнаны на дно социальной пирамиды, задушены большевиками и бесстыдно оклеветаны и затравлены монополистической печатью»²⁸⁵². Более того, А. Андреев проводит связь между установившимся в СССР тоталитарным режимом и многовековыми бюрократическими и самодержавными традициями российского государства, «мундированием и павлиньим оперением, полученным в СССР по наследству от бояр и дворянства»²⁸⁵³. Против слоя «советских бизнесменов» Андрей Никифорович и направляет остроту своей критики.

Безусловно, для работ Андреева периода «оттепели» характерны надежды на постепенную демократизацию политического строя в СССР. Отмечая сложившееся на международной арене разделение политических сил вокруг двух коалиций великих держав, он надеялся, что в условиях борьбы с капиталистическим окружением, будучи вынуждены создавать блок левых сил на Западе, «большевики образумятся наконец, прекратят травлю и преследования анархистов, что имело место на протяжении тридцати лет, фактически со дня смерти Ленина»²⁸⁵⁴. Этим изменениям, по его мысли, должны были способствовать назревавшие в мире «революционные битвы»²⁸⁵⁵. Говоря о противостоянии двух военных блоков, Андреев полагал, что в условиях столкновения между ними анархисты всего мира должны поддержать Советский Союз. Такой выбор он аргументирует с позиций общелевой солидарности: «Америка со своими фашиствующими сателлитами, нагло, незамаскированно окружает СССР военными базами, не скрывая того, что готовится задушить „коммунистические страны“. „Волею судеб“ мы, анархисты, не можем быть нейтральными»²⁸⁵⁶.

Отметим, однако, что кредит доверия, оказываемый А. Андреевым «социалистическим» странам не безграничен, что видно из его же слов. Доверие это основано на пожелании перемен, причем – достаточно радикальных: «Надо развязать руки и умы людей, творя коллективность не по шаблону и стандарту, не ожидая, когда „отомрет государство“. Пора изживать терминологию и психологию царских бюрократов, вклинившиеся в наш обиход… Пора изъять из советского права такие словеса, как – „казнь“, „арестант“, „каторга“, „кандалы“, „тюрьма“, „хозяин“, „глава семьи“ и т. п.»²⁸⁵⁷ Таким образом, теоретик «неонигилизма» выступает сторонником реализации части анархистских принципов, как в повседневной жизни людей, так и в политике государства, имеющего возможность гуманизировать правовую систему. Фактически он надеется на идейную эволюцию советских людей в анархистском духе.

Чтобы понять взгляды А. Андреева, необходимо учесть политическую атмосферу эпохи, в которой он жил, и надежды на перемены, распространенные среди интеллигенции в 1950-е гг. Следует учесть также то обстоятельство, что работы «Что такое неонигилизм» и «О прошлом» были написаны до вторжения советских войск в Венгрию в 1956 г. Арест Л. Берия и его приближенных; амнистия большинства политзаключенных; некоторая открытость страны для зарубежных идеологических веяний; возвращение дискуссий на страницы прессы, в литературу; публикация крамольных по сталинским меркам произведений А. Солженицына, В. Дудинцева – все это создавало атмосферу возможных перемен.

Другие причины недоговоренности, скрытости написанного А. Андреевым связаны с его жизненным опытом. Особенно это касается его автобиографии «Квадратура круга жизни», написанной в период последней ссылки. При арестах у А. Андреева уже неоднократно изымались рукописи его воспоминаний, записные книжки, фотографии, книги. Часто эти материалы использовались против него на следствии. Он уже просто не мог выражать на бумаге открыто свои мысли, понимая, чем это может ему грозить.