Российский и зарубежный конституционализм конца XVIII – 1-й четверти XIX вв. Опыт сравнительно-исторического анализа. Часть 1

В-пятых, почти во всех рассматриваемых выше Конституциях крайне слабое внимание уделяется вопросу о внесении изменений и пересмотре Конституции. В Конституциях Франции и Царства Польского этот вопрос вообще не урегулирован. В Конституциях Швеции и Бадена не раскрывается вопрос о принадлежности законодательной инициативы в случае пересмотра Конституции. В Конституциях Норвегии и Баварии процедура пересмотра Конституции в целом раскрыта, но изложена крайне конспективно и неконкретно (всего по одной статье). И только в Конституции Португалии этот вопрос рассмотрен с достаточной полнотой (5 статей). Что касается самой процедуры пересмотра, то в Норвегии и Бадене её следует признать «жёсткой» (требовалось квалифицированное большинство в 2/3 голосов), а в Баварии, Швеции и Португалии – «гибкой» (решение принималось простым большинством голосов, но с отсрочкой до следующей сессии местного парламента).

В-шестых, что касается вопроса о форме правления (его можно считать ключевым при характеристике Конституций), то, на наш взгляд, рассмотренные выше Конституции можно разделить на три группы. В первую группу следует включить Конституции скандинавских государств – Швеции и Норвегии. Соотношение законодательной и исполнительной власти, полномочий монарха и народного представительства, процедура принятия законопроектов свидетельствуют о наличии в Конституциях этих государств признаков конституционной парламентской монархии английского типа, причем в Норвегии – в чистом виде, в Швеции – близком к этому (в шведской Конституции у короля оставалось право роспуска Риксдага, право абсолютного вето, назначения министров и высших судей, но эти полномочия были обставлены таким количеством оговорок, что фактически сводили их к минимуму; к тому же король находился в сильной зависимости от Госсовета, без санкции которого он не мог принять, по сути, ни одного самостоятельного решения).

Ко второй группе можно отнести Конституции Франции 1814 г., Царства Польского 1815 г. и германских государств – Бадена и Баварии 1818 г. В них преобладают признаки конституционной дуалистической монархии классического типа: монарх обладает всей полнотой исполнительной власти, назначает министров и единолично контролирует их деятельность; законодательная власть делится между монархом и местным парламентом, но полномочия первого намного превосходят полномочия второго. Монарх полностью или частично назначает депутатов в верхнюю палату парламента, имеет право роспуска нижней палаты, ему принадлежит право абсолютного вето, которое парламент преодолеть не может; наконец, право законодательной инициативы принадлежит только монарху. У Парламента, по сути, только одно серьёзное полномочие – право совместно с монархом участвовать в принятии законов, а также право инициировать привлечение к уголовной ответственности высших должностных лиц исполнительной власти.

Наконец, к третьей группе можно отнести Конституцию Португалии 1826 г. На наш взгляд, форму правления по этой Конституции можно определить как дуалистическую конституционную монархию с элементом парламентской монархии. В отличие от классической дуалистической монархии португальский парламент (Кортесы) имел право законодательной инициативы, а также право привлекать к уголовной ответственности министров и членов Госсовета фактически без санкции короля. Кроме того, вводилась фиксированная дата ежегодных сессий Кортесов, не зависящих от воли короля, а также принцип контрасигнатуры на решения короля в сфере исполнительной власти.

Анализ текстов семи Конституций эпохи Реставрации позволяет сделать вывод, что они составлялись по определенным образцам. Своего рода «модельными» Конституциями, на которые ориентировались авторы всех последующих Конституций, являлись, на наш взгляд, две – Конституция Швеции 1809 г., которая в свою очередь ориентировалась на английскую политико-правовую систему, и Конституционная Хартия Франции 1814 г. Первая послужила образцом для разработчиков Конституции Норвегии 1814 г., а в будущем – Конституций Дании, Голландии, Бельгии. На вторую ориентировались авторы Конституций германских государств, Царства Польского и Португалии.