Российский колокол, 2015 № 5-6

«В Москве, лаская детей, глядя на плачущую жену, он твердил: больше не поеду в Чечню, там нынче точно не до науки. А потом, целыми днями сидя перед телевизором, лазая в Интернете, он то и делал, что искал новости из Чечни, просматривал изображения Грозного, а они все печальнее и печальнее: и что там его НИИ, уже от Грозного ничего не осталось; и что дома, что улицы и строения, главное, он словно чувствовал изнутри, как с каждым взрывом в Чечне он что-то самостийное, значимое для себя терял. И он ощущал себя некой мышью… Нет, он внешне тот же, но, безропотно сидя в уюте московской квартиры, чувствовал свою ничтожность – мышь под сапогом…»

Цанаев потом прилетел обратно, но… представьте себе, что побыв в Москве еще немного и почти привыкший снова к беспечной и привычной жизни, академик Гал Цанаев вновь возвращается обратно в Чечню и потом еще летает в Москву иногда, но уже с такой же примерно частотой визитов, как летал он еще недавно туда, где ценой невероятных усилий и силой духа он восстанавливал свой институт и поднимал родную науку с нуля. Да и спал в собственном кабинете, что реноме профессора и академика не очень-то в обычной жизни предусматривает.

Знаете, самое удивительное то, что второй свой приезд на родину автор описывает так точно и честно, что уже даже сейчас понимаешь, здесь, еще в начале этой потрясающей истории, ты четко понимаешь вдруг… что ты изменился и что теперь все твои проблемы кажутся какими-то детскими и вообще несерьезными. И вот почему. Это описание разрушенного города глазами писателя Ибрагимова, или профессора Цанаева – если честно, и пусть автор не обижается, мне приятнее знать, что герой Цанаев – это Кантэ Ибрагимов. Вот эти слова:

«Сказать, что Грозный разрушен – ничего не сказать. По роду научной работы он бывал на военных полигонах – ощущение, что на город атомную бомбу сбросили.

Однако наступила весна, солнца стало много. Воробушки как-то еще остались, чирикают. А на соснах, что во дворе НИИ, даже белки появились, видно, с удивлением смотрят, как директор на место водружает потресканную вывеску института. Ведь вроде «конституционный порядок» в республике почти что восстановлен».