Российский колокол, 2015 № 5-6

– Натали, мы с вами однажды уже встречались – в Москве, на съемках передачи из цикла «Литературные встречи» на телеканале «Артист-ТВ». Я рада новой встрече и тому, что могу познакомить завсегдатаев и гостей нашего сайта с вами и вашим творчеством. Расскажите немного о себе, о своей родине, о детстве, о семье.

– Я тоже рада нашей встрече! А особенно волнительна для меня встреча с новыми читателями.

С чего же начать?

Я – дитя любви! И эту любовь друг к другу моих родителей мы, дети, чувствовали всегда. Она передалась и нам. В нашей семье было трое детей. Старшая сестра Людмила, я и младший брат Николай. В Крым переехали в свое время наши родители. Отец – Василий Петрович Руденко. Он был самодеятельным художником, а работал, где только возможно было заработать для семьи. Картины его неоднократно выставлялись за рубежом, во многих странах. Мама —

Надежда Ивановна, урождённая Базарова, была прекрасным мастером-парикмахером. Говоря современным языком, – стилистом.

Родилась я в Симферополе, но школьные и студенческие мои годы проходили уже в другой местности, там, куда наша семья переехала из Крыма. В основном в Запорожье, Мелитополе и райцентре Весёлом Запорожской области. Это довольно большой рабоче-крестьянский посёлок районного значения, который собирались переименовать в г. Белорецк (в честь Белорецкого полка, храбро сражавшегося в наших краях во время Великой Отечественной войны).

Росла я вполне обычным ребёнком. Училась хорошо. Были способности, которые позволяли мне, прослушав новый материал на уроках, быстро понять и усвоить знания.

Росла и воспитывалась я в такой среде, где совершенно не было различия по национальностям. Никакого недружелюбного отношения ни к кому. Представляете, в школьные и студенческие годы я даже не знала, что многие из моих подруг и друзей – русские, украинцы, евреи, немцы, мордвины, армяне, татары, прибалты… Никогда не было даже упоминаний о национальности каждого из нас! Это не имело значения, важнее было, каков сам человек, его внутренний мир.

Так для меня осталось и сейчас.

– Когда и как вы переехали в Германию? Правда ли, что это в какой-то мере подтолкнуло вас к тому, чтобы всерьез заняться поэзией?

– Когда я выросла и получила образование, я встретила свою любовь. Вышла замуж, не задумываясь о разных национальностях. Я уехала из страны вместе с мужем и за ним: как говорится, куда иголка, туда и нитка. Для меня это было естественным, ведь если любишь человека, то следуешь за ним везде. И я последовала. Так я оказалась в Германии. Живу здесь уже очень давно. Знаю не понаслышке и здешнюю жизнь, и трудности, и менталитет аборигенов, и приезжий контингент, и настроения, и политику. Знаю также, что политики и народ здесь не едины и это далеко не одно и то же.

Но именно здесь с годами проявилась моя любовь к поэзии и я начала писать стихи. Сначала писала в основном шуточные или поздравительные стихи друзьям ко дню рождения или другим торжествам, я называю их ситуативными стихами. Это было скорее развлечением.

В 2008 годуя начала заниматься поэзией всерьез. Записывала стихи… Писала тогда, что называется, «в стол», т. е. для себя. Это было мне необходимо, чтобы дать выход бурлящим чувствам, копившимся многие годы, чтобы отразить свой к тому времени уже накопившийся жизненный опыт.

– Значит, вы пишете всерьёз с 2008 года. А прежде тяга к творчеству в чем выражалась?

– Наверное, в чтении. Читала много, в основном поэзию, позднее стала увлекаться философией.

Ну и ещё тяга к творчеству сначала выражалась в написании сочинений, а также в таком направлении, как эпистолярный жанр. Меня увлекали «Выбранные места из переписки с друзьями» Н.Гоголя, «Нравственные письма к Луцилию» Сенеки, «Письма к сыну» Честерфилда.

Пробовала я и рисовать, и фотографировать. В школьном возрасте вела «песенники». Записывала и свои, коротенькие и неумелые, и чужие понравившиеся стихи и песни, украшала картинками, рисунками, красивым художественным шрифтом. У меня были самые красивые песенники. Они были так хороши, что в конце концов их даже похитили.

Как-то в пятом классе на уроке истории я нарисовала портрет учителя, просто потому, что мне было скучно слушать. Портрет получился на удивление точный. Когда учитель увидел, он забрал портрет, а меня наказали. Но в тот же день назначили «главным рисовальщиком» школьной стенгазеты на всю оставшуюся школьную жизнь. А потом, в студенчестве, я снова почему то оказалась ответственной за стенгазеты. При этом я сама считаю, что рисовать совсем не умею.