Российский колокол. Спецвыпуск. «Новогодняя молния»

– Эй ты, дылда, что потерял? Что ищешь? Айда к нам в компанию, у нас одного мужика не хватает, а девушка, вон какая красавица, лишняя! И выпить у нас есть!

Он повернулся и поплелся домой, а вслед неслись хохот и меткие, как тот снежок, определения. Так ему и надо!

Стараясь не шуметь, Сергей притворил за собой дверь. Наверное, Светлана не спит, ждет его. Сейчас она выйдет навстречу, обнимет, и все недоразумения и неприятности отойдут, как дурной сон. Но дома было темно и тихо. Он разделся, повесил пальто на вешалку… и дернулся. Ондатровая шапка, нахально расположившаяся на его вешалке, обожгла руку своим ворсом. Ступая на цыпочках в одних носках, он осторожно пробирался в темноте. Наткнулся на стул, стоящий на дороге, и замер. «Что это со мной? – разозлился он на себя. – Крадусь, как вор, в своей квартире».

Дверь в спальню была закрыта…

«Она спит спокойно, когда я тут места себе не нахожу! Мне назло! Ну и пусть!» Не включая свет, он разделся и скорчился на диванчике, укрывшись скатертью со стола.

Идти в прихожую за теплым пальто значило снова встретиться с шапкой. Пусть ему будет хуже! И то, что длинные ноги не помещаются на коротком диванчике и приходится свернуться калачом, – тоже пусть! Света утром увидит, как он промучился ночь, пожалеет, и все прояснится…

Утро нового года ничего не прояснило. Света была пасмурной, она плохо спала. Сергей где-то мотался ночью. Она прислушивалась к его шагам, услышала грохот стула. Сейчас он войдет в спальню, обнимет ее, и все-все встанет на свои места. Но нет, впервые за все время он спал отдельно, неудобно скорчившись на диванчике. Муж подозревает ее в чем-то. Как он смеет?! Она же ни в чем не виновата! А шапка эта… Светлане очень хотелось, чтобы проклятая шапка оказалась дяди Стёпина. Больше некому.

По дороге до дома Степана она сидела молча, отвернувшись, глядя в окно. Ондатровая шапка лежала на заднем сиденье, завернутая в белый платок, чтобы глаза не мозолил ее возмутительный блеск. «Дуется, – думал Сергей, – что-то скрывает от меня. Я никогда не расспрашивал ее о прошлой жизни, а она не рассказывала. Я никогда не ревновал ее к прошлому». И вот теперь что-то темное встало между ними, отзывалось болью в его сердце. Он явно чувствовал эту боль в груди и незаметно ощупывал себя. Где это болит? То ли слева, то ли со стороны спины?

У Степана было, как всегда, шумно и весело. В кои веки ему не нужно было идти на работу, и он барахтался с детьми.

– О, кто к нам пришел! – обрадовался он, встретив Сергея на пороге. – Ну-ка, Танька, слезай с отцовской спины! Галя! Накрывай на стол, у нас гости дорогие.

Галина вышла из кухни, вытирая руки фартуком, и церемонно поздоровалась.

Сергей любил бывать в этой семье. Степан был жизнелюб и балагур. Крепко сбитый, с проседью, терявшейся в светлых, коротко стриженных волосах, он оделял неистощимой энергией все свое окружение. А вот Галина была его противоположностью. Малорослая, болезненно тощая, черная, как галка, некрасивая и неулыбчивая. «Что связывает этих людей? – недоумевал Сергей. – Какими нитями Галина управляет Степаном, взбалмошным жуиром и непоседой?» Видимо, в ней был некий стержень, цементирующий эту семью.

– Стёпа, – пропела Светлана, – ты вчера у нас шапку оставил.

И протянула ему злосчастную ондатру.

– Ты что, Света? – пожал плечами Степан. – Не оставлял я у тебя шапки. Вон она, моя шапка, на вешалке.

Они молчали на всем пути домой.

«Ну почему она изворачивается? – думал Сергей, поглядывая украдкой на бледную сосредоточенную жену. – Уж лучше бы призналась, покаялась, простил бы ее, и продолжали бы мы жить как прежде».

«Что, я совсем потеряла память? – думала Светлана. – Не помню, кто приходил вчера, когда я возилась на кухне. Эта Зойка со своим сантехником некстати приперлась, тот в грязных сапогах наследил, а у меня пирог в духовке подгорал… Ну не виновата я! А Сергей как сыч надулся. Как он может меня в чем-то подозревать? Как это мерзко и недостойно! Ну и пусть дуется. А все-таки откуда взялась эта шапка?»

Светлана, независимо подняв подбородок, прошла в спальню и закрылась там, а Сергей обреченно мерил шагами кухню, поглядывая в окно. Снег за окном был скучным и безжизненным, он стелился ковром до стен пятиэтажки напротив, серой и скучной. Никакой радости. Кроме… он еще раз вгляделся… точно, четвертый этаж, третий балкон справа. На балконе висело полотенце. Как флаг. Как призыв к спасению. Там жили Кимы, их друзья по работе и жизни. Женя Ким, наполовину кореец, наполовину немец, приехал на завод молодым специалистом, показал себя хорошим работником, быстро поднялся по служебной лестнице на молодежном растущем заводе и теперь работал у Сергея главным технологом. Надя, его жена, стала подругой Светланы, несмотря на разницу в возрасте, и вывешенное на балконе полотенце было условленным знаком: «Приходите, мы вас ждем!»

– Света, хватит дуться, – постучал в дверь спальни Сергей. – Надя вывесила полотенце, приглашают нас в гости. Собирайся.

В квартире у Кимов пахло грозой.