Российский либерализм: Идеи и люди. В 2-х томах. Том 2: XX век

«Авторитетнейший представитель II Думы» (по выражению «Русских ведомостей»), он на первом же заседании был предложен на пост председателя нижней палаты, но от баллотировки отказался. В письме к кн. С.Д. Урусову Кузьмин-Караваев разъяснял причины своего решения: «Существовать без заработка я абсолютно не могу. Председатель же Думы должен все свое время отдавать ей… и никакого вознаграждения со стороны не получать. С другой стороны, – подчеркивал он, – вопрос о Председателе не такой, чтобы из-за него стоило идти на конфликт с Государем, а потому, я думаю, что лучше всего было бы избрать лицо, по крайней мере, политически неизвестное». Помимо указанных соображений, Кузьмин-Караваев не считал для себя возможным занять председательское место и по следующей причине: «Положение председателя второй Думы будет труднее, и я очень сомневаюсь, чтобы мне удалось с этим справиться».

Отказавшись занять главное руководящее кресло, Кузьмин-Караваев активно работал в качестве председателя ряда думских комиссий (по рассмотрению законопроектов, внесенных в Думу Министерством юстиции; по вопросам о неприкосновенности личности), а также подкомиссии по военно-морскому делу, образованной в составе бюджетной. Он также был членом нескольких комиссий – редакционной, по выработке законопроектов об отмене военно-полевых судов и местном суде и др., – и подкомиссий, занимавшихся сметой и кредитами Министерства народного просвещения, сметой Переселенческого управления и т. д.

Кузьмин-Караваев и во II Думе последовательно выступал сторонником замены произвола законом, отстаивал необходимость «уважения чужого мнения и свободы слова», предостерегал от «однобоких» оценок и внесения партийной «страстности» в решение вопросов государственной важности. С началом проведения аграрной реформы Столыпина он осуждал методы государственного насилия в отношении крестьянской общины.

22 мая 1907 года Кузьмин-Караваев выступил в Думе с критикой законопроекта Министерства юстиции «Об оставлении в силе временного закона 18 августа 1906 года об усилении ответственности за распространение среди войск противоправительственных учений и суждений и о передаче в ведомство военных и военно-морских судов дел по означенным преступным деяниям». От лица думской комиссии он высказался за отклонение законопроекта по соображениям как общепринципиального, так и практического характера. В центре его внимания оказалось стремление власти к усилению ответственности за пропаганду в войсках, ускорению судебных решений путем дальнейшего распространения на граждан военной подсудности, изъятия соответствующих дел из ведения общих судов. Кузьмин-Караваев обращал внимание на то, что принятие данного законопроекта вернуло бы военную юстицию к законодательству времен Николая I, согласно которому она играла роль «специальной расправы по отношению к гражданам, причинявшим вред войску» и действовала параллельно и независимо от направления общего суда. Кузьмин-Караваев был убежден: невозможно возвращаться к данной системе «при том положении, в котором сейчас в общественном сознании находится армия». «Армия должна стоять вне политики… она должна пользоваться уважением населения; население должно смотреть на военную службу, как на службу почетную, – заявлял оратор. – Зачем же ставить орган этой армии – военный суд – в не свойственное ему положение? Неужели возможно допустить положение войска, как какого-то самостоятельного государства в государстве, с тем, что раз лицо нарушает интересы войска, раз деятельность лица направлена к разрушению армии, – то общая судебная власть в государстве умывает руки и говорит войску: „Бери его и расправляйся с ним“». Кузьмин-Караваев был глубоко убежден в том, что подобная постановка вопроса совершенно недопустима с политической точки зрения.

Отвечая на возражения оппонентов – главного военного прокурора и товарища министра юстиции, – Кузьмин-Караваев не находил их доводы убедительными. «Я не менее, чем представитель военного министерства, горячо желаю, чтобы военные мятежи отошли в прошлое, – заявлял он. – Я уже несколько раз высказывал свой взгляд на этот вопрос: военный мятеж может привести к гибели всего государства. Да, но эта связь между военным мятежом и той повышенной карательной санкцией, – плюс передача дела в военный суд, которая предлагается законопроектом, – мне кажется совершенно искусственной». Уверенный в том, что военный мятеж и пропаганда в войсках представляют собой «чрезвычайно глубокие явления», оратор заявлял о нецелесообразности борьбы с ними исключительно силовыми мерами: «Явление может найти свою естественную смерть тогда, когда многое и многое изменится в общих наших условиях; вырывать же из общего политического хаоса, в котором мы живем, одно явление и пытаться реагировать на это явление путем жестоких карательных мер, я думаю, что это способ, который еще более ведет и к развитию пропаганды в войсках, и ко всему тому, чему свидетелями мы были».