Российский либерализм: Идеи и люди. В 2-х томах. Том 2: XX век

Размышляя о проблемах крестьянской жизни, он все более понимал необходимость немедленного преодоления крепостнических пережитков. Достичь этого, по глубокому убеждению Родичева, без обновления основ политического строя России было невозможно. В 1878 году правительственное обращение к обществу за содействием в борьбе с революционным движением (известная речь Александра II в Москве 20 ноября 1878 года) вызвало целый поток земских адресов. Часть из них, как, например, адреса Харьковской и Черниговской губерний, содержала намеки на необходимость дарования России конституционных и гражданских свобод, продолжения реформ 1860-х годов. Аналогичный адрес был составлен тверскими гласными Родичевым, Петрункевичем, Корсаковым, братьями Бакуниными. Известный публицист М.П. Драгоманов отмечал, что «тверской адрес представляет как бы продолжение Черниговского, но превосходит его достоинством и положительностью требований».

Полагая необходимым «восстать, согласно призыву монарха, на борьбу с постоянно возрастающим злом», тверские земцы, подобно многим либерально мыслящим людям, отмечали недостаточность одних репрессивных мер для «исцеления общих политических недугов». Однако в отличие от прочих только в Черниговском и Тверском адресах утверждалось, что реакционный курс правительства, урезая права земских учреждений, искажает суть реформ 1860-х годов и приводит к росту революционного движения. Тверские земцы высказали вслух те мысли, которые черниговские вынашивали, но не решались прямо включить в свой адрес. «Записка двадцати двух гласных» заканчивалась обращением к царю с недвусмысленным намеком на необходимость для России, в целях «постепенного, мирного и законного развития», последовать примеру освобожденной от турецкого ига Болгарии, где была введена так называемая Тырновская конституция.

Однако одно дело составить адрес и собрать под ним достаточное количество подписей, а другое – превратить его в официальное обращение Тверского губернского земства к правительству. Ф.И. Родичев и И.И. Петрункевич попытались утвердить адрес на собрании экстренной сессии 21 февраля 1879 года, созванном для «рассмотрения губернаторского протеста на постановление собрания очередной сессии и… обсуждения мер по борьбе с эпидемией чумы». По донесению Департамента полиции, в заседаниях губернские гласные, выходя за пределы рассмотрения поставленных вопросов, «вторгались в обсуждение проблем общего государственного строя и подали председателю записку в том смысле, подписанную двадцатью двумя лицами». Родичев, выступая на собрании, указал, что в записке «поднят вопрос об общих условиях земской деятельности, указаны условия общественной автономии и личной свободы, при которых только и возможно искоренение зла, как нравственного, так и физического, при которых в настоящее время только возможно мирное и законное развитие общества». Не обсудив этих вопросов, по его мнению, приступать к решению частных проблем было бы преждевременным.

Попытка обсудить адрес в собрании закончилась неудачей: председатель запретил даже огласить его. В ответ Родичев указал, что «нам придется сложить с себя ответственность и действовать в пределах собственного бессилия». Он считал необходимым созвать съезд земских деятелей в Москве для обсуждения мер не только по борьбе «с чумой физической, но и с нравственным злом, разъедающим общество». Можно предположить, что этим ходатайством тверские земцы попытались легализовать готовящийся в Москве тайный земский съезд, придав ему видимость собрания по борьбе с чумой. История подготовки I земского съезда и его состав (на совещании 1 апреля 1879 года в числе восьми представителей от Тверской губернии присутствовал и Родичев) невольно наводят на мысль, что тверские земцы знали о съезде и предпочли, по выражению Родичева, «стоять на почве законности», т. е. узаконить сам съезд.

Во время работы Родичева над составлением записки за ним было установлено негласное наблюдение, и местные власти охарактеризовали его как «ярого либерала и весьма видного местного руководителя группы лиц, стоящих в оппозиции к правительству». Позже в донесении Департамента полиции читаем еще более резкую характеристику Родичева: «Отъявленный лицемер, либерал, и весьма неблагонадежен. Помимо обнаруженных им симпатии и покровительства поднадзорным, он обращает на себя особое внимание смелостью и резкостью суждений на дворянских и земских собраниях, всегда выступает с разного рода демонстративными предложениями, рисуясь беспощадной критикой административной власти».