Российский либерализм: идеи и люди

Важным моментом перехода Андрея Сахарова к активной общественной деятельности стало его выступление на заседании Академии наук 26 июня 1964 года. В тот день Сахарову и его коллегам, академикам Энгельгардту и Тамму, удалось не допустить реванша псевдонаучных идей Трофима Лысенко, получивших столь широкое распространение при Сталине. А первым открытым выступлением академика Сахарова против советского режима стало подписанное им самим, Игорем Таммом, Петром Капицей и еще двадцатью двумя представителями творческой и научной интеллигенции письмо Генеральному секретарю ЦК КПСС Леониду Брежневу. Это письмо стало реакцией на процесс над писателями Андреем Синявским и Юрием Даниэлем, осужденными в 1966 году за «антисоветскую пропаганду». Андрей Дмитриевич назвал «величайшим бедствием» возрождение правящим режимом сталинской политики нетерпимости и преследования свободной мысли. Следующий год ознаменовался очередными громкими политическими процессами над Гинзбургом, Галансковым, Буковским, Хаустовым, а 1968-й, вошедший в историю Западной Европы массовыми выступлениями молодых радикалов, в странах восточного блока запомнился «пражской весной». Как уже говорилось, именно появление советских танков на улицах чешской столицы подвигло Андрея Дмитриевича бороться против диктатуры КПСС. Летом 1968 года на Западе выходит первое серьезное политическое эссе Сахарова, названное им «Размышления о прогрессе, мирном сосуществовании и интеллектуальной свободе». Как позже признавал сам Сахаров, некоторые изложенные в этом труде положения были чересчур наивными, другие – далекими от реалий жизни в Советском Союзе. Многие его тогдашние предположения и прогнозы не подтвердились на практике. Друг и соратник Андрея Сахарова по правозащитному движению Владимир Буковский вспоминает, насколько он был поражен практической неосведомленностью Сахарова, его незнанием каждодневной жизни миллионов советских граждан. Так, в «Размышлениях» можно встретить пассаж о том, что советские люди должны всегда благодарить коммунистическую партию за то, что она освободила женщину и освободила труд. Выйдя из тюрьмы в 1970 году, Буковский на первой же своей встрече с Андреем Дмитриевичем спросил его, видел ли он когда-нибудь, как бабы в грязных спецовках кладут на московских дорогах раскаленный асфальт? На что Сахаров с совершенно искренним изумлением переспросил: «Какие бабы? Какой асфальт?..»

Очевидно, что человеку, который всю свою жизнь провел в закрытых и элитарных академических сферах, было трудно понять советскую жизнь со всеми ее нюансами и «прелестями». Он постигал ее медленно, но основательно и безошибочно. Уже в своих статьях середины 70-х Сахаров пришел к неизбежному выводу о том, что «капиталистические демократические государства ближе к истинно человеческому обществу, чем любые тоталитарные режимы», в то время как «социализм всюду неизбежно означал однопартийную систему, власть алчной и неспособной бюрократии, экспроприацию всей частной собственности, террор ЧК, насилие над свободой совести и убеждений».

То, что многие считали наивностью Андрея Дмитриевича, на самом деле было беспокойством за судьбу каждого отдельного человека, желанием всегда и везде ставить во главу угла не абстрактные идеологические химеры, а главные и непреложные ценности – человеческую жизнь, честность, нравственность. Демократизацию и демилитаризацию он считал «единственной альтернативой гибели человечества», а «любые действия, увеличивающие разобщенность человечества, любую проповедь несовместимости мировых идеологий и наций» – «безумием, преступлением».

И конечно же, главной темой «Размышлений» стала свобода. «Человеческому обществу необходима интеллектуальная свобода получения и распространения информации, информационная свобода непредвзятого и бесстрашного обсуждения… Свобода мысли – единственная гарантия от заражения народа массовыми мифами, которые в руках коварных лицемеров-демагогов легко превращаются в кровавую диктатуру», – писал он в своей первой политической работе, предупреждая, что над свободой нависла угроза неосталинизма. Как бы заранее отвечая тем, кто постоянно пытался столкнуть «кучку антисоветских интеллигентов» и «народные массы», Андрей Дмитриевич подчеркивал, что «свобода мысли нуждается в защите всех мыслящих людей. Это задача не только интеллигенции, но и всех слоев общества». Противопоставив официальным данным КГБ о том, что за годы сталинского террора было убито «всего» 700 тысяч человек, свою цифру – 10–15 миллионов (позже исследования Александра Солженицына, Владимира Буковского и западных историков и демографов придут к числу 40–60 миллионов), академик Сахаров потребовал всенародного расследования преступлений сталинизма, которое, разумеется, отнюдь не входило в планы партийной верхушки. Назвав «позором» страны осуждение Буковского, Гинзбурга и десятков других оппонентов советского режима, Андрей Дмитриевич предупредил об опасности надвигающейся волны государственного антисемитизма.