Российско-греческие отношения в XX веке. Очерки

Э. Венизелоса также заинтересовало предложение советского правительства о взаимном аннулировании претензий. Заявление СССР о том, что он не является преемником царской России, освобождало греческое правительство от обязательств по займу 1833 г. и давало возможность получить депонированные во Франции 3 млн руб. Что же касается вопроса о возвращении национализированной после революции собственности греческих дипломатов, то в одной из бесед с греческим премьером Устинов заявил, что это не подлежит обсуждению. Таким образом вопрос был закрыт. После чего Венизелос отозвался об Устинове как об очень милом человеке, хорошем дипломате, но «оставляющем за собой всегда открытым оконце, через которое выскакивает в подходящий момент»[135]. Талантливого советского дипломата Устинова греки называли «ловкач», под которого трудно подкопаться, который «сорвал» у Венизелоса подписание «одностороннего договора», как в своё время у Пангалоса[136].

В октябре 1928 г. возобновились переговоры о заключении греко-советского торгового соглашения. Переговоры эти длились более полугода и завершились подписанием 11 июня 1929 г. в Афинах полпредом Устиновым и министром иностранных дел Греции Аргиропулосом торгового договора СССР с Грецией. Договор был заключён на один год, но дальнейшие акты о полной ратификации договора и обмене ратификационными грамотами греческим правительством задерживались. Объяснялась эта задержка тем, что греческое правительство желало убедиться, насколько успешно СССР проведет обещанные при заключении договора закупки греческих товаров на общую сумму в 1 млн 300 тыс. рублей.

В подтверждение нового внешнеполитического курса Греции, нацеленного на борьбу за мир, в первой половине октября 1929 г. в Афинах был созван конгресс мира, провозгласивший пацифизм своим главным лозунгом. Участники Конгресса обратились с различными мирными проектами в Лигу Наций. Одним из главных вопросов, обсуждавшихся на конгрессе, было экономическое объединение балканских стран, что и привлекло внимание советских дипломатов. В докладной записке замнаркому М. М. Литвинову указывалось: «Стоит отметить решение конгресса создать особую секцию для подготовки экономического объединения балканских стран»[137]. Вопрос об экономической интеграции балканских стран представлялся важным для экономических интересов СССР.

В мае 1930 г. на приёме в турецком посольстве в Афинах состоялась беседа советского полпреда с А. Папанастасиу, бывшим премьер-министром Греции. Именно А. Папанастасиу выступил инициатором созыва Балканской конференции и объединения балканских стран в единый союз. Папанастасиу считал, что поскольку это объединение должно было содействовать общему миру, то СССР вряд ли займёт по отношению к нему отрицательную позицию. Однако советский полпред заметил, «что без разрешения проблемы национальных меньшинств на Балканах, без осуществления радикального пересмотра аграрных отношений на полуострове, без устранения вмешательства империалистических держав в балканские дела, конференция балканских государств не может дать положительных результатов», к тому же, весьма сомнительной являлась возможность найти общий язык между пятью государствами, имеющими резко различные формы политического строя. Наконец, полпред указал на тот факт, что Советскому Союзу не может не быть известным, что «идея Балканского Локарно, равно как и лозунг «Балканы для балканских народов» скрывают в себе достаточно определённую антисоветскую тенденцию. Вот почему СССР занимает более чем сдержанную позицию в отношении проектов коалиции, внушаемых по балканским государствам со стороны некоторых великих держав». Затем он отметил, что идея балканского блока, выдвинутая в 1925 году Рентисом, тогдашним министром иностранных дел Греции, «носила явные следы англо-итальянского происхождения»[138]. В 1926 г. она обсуждалась в Афинах при участии Руфоса, секретаря Лиги Наций Друммонда и английского посланника в Греции Перси Лоррена. В противовес этой идее министр иностранных дел Югославии Нинчич провозгласил другой лозунг, инспирированный Францией. То была известная формула: «Балканы для балканских народов»[139]. На всё это А. Папанастасиу возразил лишь одним, что «сами балканские державы стремятся к своему освобождению от империалистических влияний государств Европы»[140], аргументируя это составом будущей Балканской конференции, куда входили представители общественно-политических кругов всех балканских стран. Идея интеграции балканских стран перекликалась также с установкой греческого правительства на то, что «Греция не вступит в комбинацию, служащую интересам, выходящим за пределы балканской политики»[141]. Однако советские дипломаты считали, что при происходившем в Европе изменении соотношения сил и при венизелистской политике балансирования нельзя говорить о неизменности установок внешней политики Греции[142].