Российское гражданство: от империи к Советскому Союзу

Манифестом 1 января 1807 года (№ 22418) поставлены некоторые ограничения в правах по торговле иностранцев, постоянно или временно в России пребывающих. Ныне, при постепенном усовершенствовании способов сообщения и при быстром развитии международных торговых сношений, сии ограничения не соответствуют уже потребностям времени. С другой стороны, в главнейших европейских государствах дозволяется подданным нашим, как и всем вообще иностранцам, заниматься коммерческими делами в одинаковых с природными жителями правах. Принимая в уважение то полезное влияние, которое может иметь на все отрасли народного богатства доставление более удобности пользоваться в предприятиях всякого рода и иностранными капиталами, и желая явить новый знак нашей особенной заботливости о преуспеянии торговли, земледелия и промышленности вообще в империи, а также оказать иностранным державам справедливое взаимство, мы признали за благо даровать пребывающим в России иностранцам такие же в сем отношении права, какими пользуются уже наши подданные в главнейших европейских государствах[177].

Новое отношение к иммиграции быстро проникло во все ветви власти. Даже подготовленный в 1861 году ежегодный доклад службы, ответственной за пограничный контроль и надзор за иностранцами, демонстрировал разрыв с традиционно негативным отношением к иммиграции. На основании опыта этого года, принесшего новый наплыв иностранцев, в докладе сообщалось, что «не видно, чтобы проживающие в России иностранцы обнаруживали неприязненные чувства к избранному ими второму отечеству. Напротив того, бóльшая их часть весьма довольна дарованными им разными облегчениями и льготами и благодарна за попечение правительства»[178]. Опасались главным образом прибытия поляков и либералов, но, согласно отчету, они в основном были людьми без определенных занятий и потому их несложно было отличить от полезного большинства[179].

Ряд других мер делал для иностранцев более доступными и удобными путешествия и торговлю на территории России. Например, в 1861 году новые правила разрешили торговым судам входить в порты Архангельска и Онеги, причем свободный вход позволялся без требуемой ранее проверки паспортов. Введенные в 1860 году временные правила о паспортах иностранцев позволили последним дважды въезжать в империю по визе, выданной российским консулом за рубежом (тем самым все российские визы стали двойными). Царский декрет 1861 года не только упразднил старые запреты на въезд иностранцев в империю на Дальнем Востоке, но также создал для них на тихоокеанском побережье городá с беспошлинной торговлей[180].

Вместе с тем прежнее отношение представителей бюрократии к иностранцам не изменилось в одночасье, о чем свидетельствует особый циркуляр полицейского департамента «О недопущении медленности по делам иностранцев». В циркуляре отмечалось, что иностранные апелляции по делам о наследстве и другим делам часто «продолжаются несколько лет от медленности распоряжений низших присутственных мест» и что в свете новой политики, направленной на привлечение иностранцев к участию в российской экономике, такие задержки более неприемлемы[181].

Местные крестьяне и чиновники встречали иностранцев без всякого энтузиазма, а иногда даже проявляли прямую враждебность. Например, жители Воронежа связывали участившиеся пожары с недавним прибытием в губернию 160 наемных сельскохозяйственных рабочих, большинство из которых не нашли постоянной работы. Отзываясь на сопротивление местных жителей, Министерство иностранных дел согласилось депортировать этих иностранцев из страны – но только если депортации не нарушат международных правил и соглашений со странами, куда следовало депортировать приехавших[182]. Создается впечатление, что в конце концов бóльшая часть приказов о депортации была отменена. На ранних стадиях новая открытость являлась политикой, навязываемой сверху.