Российское гражданство: от империи к Советскому Союзу

Германия постепенно уменьшала размах депортаций, но закончила их только 1 июля 1887 года. Затем в течение еще трех лет трудовая миграция из России была приостановлена. Тем временем в Германии нарастал протест против такой политики. Промышленники и прусские землевладельцы не нашли иного источника дешевой рабочей силы и страдали от экономических последствий этой ситуации. Недостаток дешевой рабочей силы вынудил землевладельцев в районе Данцига серьезно рассматривать возможность массового завоза рабочих из Китая[260]. Местные власти жаловались на бремя расходов, связанных с необходимостью оказывать социальную поддержку семьям депортированных. Наконец, после нескольких лет оживленных споров и закулисного лоббирования, было достигнуто соглашение о компромиссе, но произошло это лишь после того, как в марте 1890 года несгибаемый Бисмарк был вынужден уйти в отставку.

После этого Германия продолжила вводить у себя первую в мире систему ввоза гастарбайтеров, основанную на современном понятии о границе и паспортном контроле. Это был великий компромисс между желанием аграриев и промышленников пользоваться дешевой рабочей силой, с одной стороны, и стремлением нативистов и националистов к германизации и предотвращению постоянного расселения здесь поляков и евреев – с другой. Такая политика открыла Германию для сезонной сельскохозяйственной трудовой миграции, но создала впечатляющий набор «предохранителей», не дававших этим рабочим навечно поселиться в Германии или натурализоваться. Участвовать в такой системе могли лишь неженатые рабочие и на протяжении не более чем трех лет. Они могли работать и оставаться в стране лишь с 1 апреля по 15 ноября. Практически все сезонные работники были неженатыми мужчинами. В соответствии с международной практикой женщине, в случае ее брака с гражданином другого государства, автоматически приписывалось гражданство мужа. Таким образом, женитьба на гражданке Германии не решала проблемы. На практике же местные власти и наниматели использовали еще более драконовские меры контроля – например, забирали у работников паспорта и документы, чтобы не дать им перейти к другим нанимателям, предлагавшим более высокую оплату и лучшие условия труда.

Распространение этой новой строгой системы ввоза гастарбайтеров замедлилось из-за великой европейской эпидемии холеры в 1891–1892 годах, приведшей к еще более жесткому запрету как на российскую трудовую миграцию, так и на трансокеанскую миграцию через немецкие порты. В 1892 году Германия даже временно наложила категорический запрет на въезд на ее территорию евреев российского подданства. Этот запрет не распространялся на эмигрантов из России, имевших нееврейское происхождение, и был снят лишь после введения нового режима медицинского досмотра на границе и обустройства в Бремене карантинной зоны[261]. Когда эпидемия закончилась, а депрессия конца 1880-х годов сменилась периодом быстрого роста промышленности в Германии и за рубежом, немецкие власти позволили объемам сезонной трудовой миграции из-за рубежа в рамках новой системы контроля быстро вырасти: с 25 000 человек в 1894 году до 454 000 – в 1905-м и 901 000 – в 1914-м[262]. Новые законы привели к массовому росту числа сезонных мигрантов из России в Германию: с 17 000 человек в 1890 году до 138 000 – в 1910-м[263]. Хотя большинство этих рабочих были вынуждены уезжать к 15 ноября, каждый год существенное их количество (10–15 %) находили законные и незаконные способы остаться в Германии. В сочетании со строгим контролем процесса натурализации это вело к постоянному росту числа проживавших в Германии российских подданных. В 1907 году число рабочих иностранного происхождения, приехавших в Германию из Российской империи, достигло 212 326 человек (156 847 было занято в сельском хозяйстве, 454 439 – в промышленности, а 10 040 – в торговле и на транспорте)[264]. Короче говоря, после поначалу суровой демографической политики депортации и ограничений Германия значительно расширила систему надзора, требования к документам и полицейский контроль, сделав возможным создание новой системы, позволившей импортировать дешевую рабочую силу, ограничивая при этом демографические последствия для этнического состава населения. Россия учла этот опыт – как учел его, впрочем, и весь мир.