Ростерия (СИ)

— Как я и думала, нам на приёме было не очень весело, во-первых, потому что кроме еды и небольшого представления там ничего не предусматривалось (в общем, скука самая настоящая), а во-вторых, потому что из-за тебя мне пришлось сидеть там весь вечер… С родителями… Совсем одной! Как ты могла так поступить, для меня эти несколько часов обернулись сущим кошмаром! — разумеется, она преувеличила, но Саню это вмиг успокоило. А Лизавета вошла во вкус. — Несколько часов подряд, только и развлечение, что набивать свой живот всё новыми и новыми нескончаемыми блюдами, сверстников нет, танцевать не приглашают, и, ко всему прочему, могильная тишина, так как у одной половины гостей язык уже стёрся в кровь, а другая половина, как я, например, так распробовали фирменную Лихоборовскую настойку, что уже не в состоянии были и рта открыть, не то что что-нибудь сказать.

— Хорошо, я поняла, что жалеть мне не о чем, — снова засмеялась Александра. — Так что можешь перестать поминать Олега Ярославовича лихом, а то он, бедный, наверное, от икоты сейчас на стену полезет. Да, настойка, я слышала, тебе понравилась. Ты ведь вчера вечером ещё немного тёпленькая приехала. Родители сердились, возмущались…

— Ой, а я-то думаю, отчего весь прошлый день как в тумане… — довольно кивнула Елизавета, — Надеюсь, мою мысль ты поняла: у тебя ещё столько балов впереди! Поэтому даже не думай расстраиваться из-за такой ерунды.

— Говорю же, всё хорошо. Значит, ты встретилась там со своим таинственным другом.

— Да, я же сказала.

— Можно вопрос? Ты скрываешь от родителей Димку, от меня — этого своего приятеля…

— Не только от тебя.

— Не важно, я имею в виду, у тебя такая подсознательная тяга к тайнам и секретам, или на это раз действительно найдётся стОящий повод?

— Санёк, — Лиза нахмурилась, — ты же знаешь, я почти сразу всё тебе рассказываю, если только имею такую возможность, — и, помолчав, вздохнула, — всё, чем смогу, поделюсь: этот мой приятель, назовём его Икс, сам попросил меня не выдавать его имени и личности, причём очень настойчиво.

— Я очень надеюсь, что ты шутишь или хотя бы преувеличиваешь, — осторожно перебила её Саня, — ведь если твой друг, прошу прощения, Икс, окажется диссидентом и революционером или каким-то беззаконником, я вынуждена буду сообщить родителям…

— О Силы Земли, Саша! Поэтому я и не хотела ничего говорить! Да простит Икс мне это, но она всего лишь маленькая девочка, работающая в доме Олега Ярославовича, а не рассказывать о нашей с ней дружбе она просила потому, что недавно, а точнее, год назад после получения дара, её наниматели стали очень мнительными людьми и запрещают всем своим работникам тесно общаться с кем-то из других представительных семей во избежание случайного раскрытия какой-либо из Олежиных тайн, подслушанных или иным образом узнанных слугами, и в противном случае мою подругу уволят, а её родители отнюдь не олигархи! — девушка перевела дух. — Видишь, как ты ко мне не справедлива. Я совершенно ничего не могу от тебя скрыть, всё ты выведаешь, да ещё заставишь чувствовать себя виноватой. А у самой наверняка секретов воз и маленькая тележка. Ты в последнее время стала очень любопытной.

Санька ощутила укол совести. Действительно, было кое-что, о чём Лизавета не знала и не догадывалась, но ведь это для её же блага, нет? «Обязательно ей расскажу», — решила Александра: «когда-нибудь».

— Я всего лишь интересуюсь твоей жизнью, цени это, — шутливо обиделась девочка, — и пользуюсь своим привилегированным положением младшей сестры. Так что я жду историю.

— Какую историю?

— Вашего знакомства, конечно же! Заметь, я не прошу от тебя имени или других личных данных твоего Икса и буду вполне довольна псевдонимом.

— Чувствую, у меня нет выбора, — уселась на кровати поудобнее, готовясь к долгому рассказу, Елизавета.

— Конечно, не получится! Сейчас едва ли светает, и родители ещё спят, к тому же выходной день, и позавтракаем мы, скорее всего, попозже. Поэтому у тебя ещё несколько часов впереди, не торопись.

Средняя Заболоцкая закатила глаза, уселась, скрестив ноги по-турецки, и заговорила медленным хорошо поставленным языком.

— Это произошло около пяти лет назад…

Коляску тряхнуло, и Лизавета в очередной раз подпрыгнула на сиденье, завалившись на мать.

— Лиза! Можно поаккуратнее, ты мне бусы порвала! — вскрикнула, отстраняясь, Олеся. Девочка обиженно насупилась и скрестила руки на груди.

— Милая, они всё равно не шли к твоим серьгам, — попытался успокоить жену Николай.

— Я была права, — мученически вздохнула женщина, — надо покупать новую кибитку, сил никаких уже нет! А ещё лучше машину.