Ростов. Лабиринт

Когда становилось совсем тяжко, Карина спасалась тем, что мечтала. Мечтала, что Макар выбрался в город и отыскал своего прапрадеда, что как-то исхитрился и спас деда Вазгена и все теперь хорошо: Цыба жив, никакой дурацкой вражды не было и нет, Роберт остался в своей Америке, а дед здоров и полон сил. Вот, нужно только выжить и вернуться обратно, чтобы все это увидеть. Чтобы встретиться с Макаром спокойно, ни от кого не прячась, не психуя, не дергаясь. Пойти, например, в кино. И там сидеть на самом заднем ряду и… ну, например, жевать попкорн. А лучше пить колу! Много, много колы. Литры колы! Моря! Океаны! Вкусной прохладной колы…

Чем дольше она фантазировала, тем реальнее казались мечты. В конце концов, почему нет? Ведь оба они странным образом попали в желаемый период. Точного времени Карина не знала, но прикинула, что болтается где-то между девятисотым и тридцать седьмым годами. А еще она не без оснований надеялась, что ее занесло не к деду Вачику, а прямиком к Ануш, у которой имелась чудесная привычка спускаться в лабиринт ежедневно и оставаться внизу по несколько дней кряду.

Но время шло, а смотритель не появлялся. По еле уловимой смене температур в лабиринте Карина примерно представляла, сколько она уже здесь торчит, и получалось, что сидит она на чертовом каменном насесте целых трое суток.

Где же смотритель? Почему не идет? Что произошло?

Опять потянуло в сон. Она уколола себя кончиком ножа в ногу и не почувствовала боли.

Спать… Как же ей хотелось спать.

* * *

«Ари им сохак…» — раздалось вдруг в десяти шагах.

Карина едва удержалась на насесте. В шести метрах от нее стоял человек, а она не услышала его приближения. Она! И не услышала! Это могло значить либо то, что Карина с этим своим недосыпом и дикой жаждой потихоньку сошла с ума, или же то, что девушка с тоненьким нежным голоском умеет двигаться по лабиринту не хуже, чем она сама.

Карина замерла, стараясь не дышать. К ее удивлению, замер и Пахак, перестал сопеть и перебирать лапами, словно взял да и заснул. Отрубился за полсекунды.

Карина беззвучно подвинулась к краю каменной «полки».

— Я слышу, как ты пахнешь. Ну-ка там! Не шевелись. Сиди, где сидишь, — голосок зазвенел совсем близко. Внизу. Там, где еще минуту назад слышалось пыхтение демона. — Знаю, что ты жива. И что ранена, тоже знаю. От тебя кровью за версту несет.

— Да. Я тут. Тут. Жива, ранена и смертельно хочу пить и спать.

Прятаться действительно не имело смысла. За три бессонных дня, после беготни по лабиринту, после плаванья в грязной воде… В общем, как ни стыдно было в этом признаваться, Карину мог бы учуять кто угодно, даже мама с ее вечным насморком. Тем более обученный с детства смотритель… точнее, смотрительница лабиринта.

Карина ничуть не сомневалась, что сейчас разговаривает с самой бабкой Ануш. Перехватило дыхание, хотелось разрыдаться с облегчением, но, во-первых, она не собиралась демонстрировать бабке слабость, во-вторых, из-за обезвоживания со слезами было не очень, а в-третьих, судя по голосу, Ануш было немногим больше, чем Карине… И что? Бросаться незнакомой девчонке на шею и кричать «бабушка, я приехала»? Как бы не так!

— Меня Пахак наверх загнал. Я уже трое суток жду, когда кто-нибудь спустится и меня отсюда вытащит. Вот только никого нету!

— Кто такая будешь? Откуда Пахака знаешь? — насторожилась Ануш и, кажется (Карина не была в этом уверена), подалась чуть назад.

— Я? Я Карина Ангурян. Смотрительница ростовского лабиринта…

Чиркнула спичка. Вспыхнул самодельный светильник. Повернулся так, чтобы свет попал туда, где в узкой каменной нише скрючилась «гостья из будущего». Карина не стала прятаться, только прикрыла ладонью глаза, чтобы не резало так сильно.

— Откуда будешь? — Ануш Ангурян старалась выглядеть важной и уверенной в себе, но ее выдал голос. Сорвался. Дрогнул. И тогда она, сообразив, что притворяться, в общем, бессмысленно, выдохнула, мешая восторг с испугом: — Ой! Ведь и правда… И на меня как похожая! Ой…

— Из две тысячи двенадцатого. — Карина, убедившись, что Пахак действительно спит, начала сползать вниз. — И, бабушка родненькая, пожалуйста, дай чего-нибудь попить…

* * *

Через полчаса они сидели возле ручья, вытаращившись друг на друга. Мерцал огонек светильника, выхватывая из темноты удивленные девичьи лица. Карина глубоко и часто дышала, потихоньку приходя в себя. Она вымылась в ручье, не обращая внимания на холод, и с благодарностью взяла у бабки сменные штаны с рубахой, которые та держала под камнем возле ручья на случай, если обход займет больше суток. Переодевшись, Карина почувствовала себя значительно лучше, но все еще никак не могла напиться и то и дело приникала пересохшим ртом к прохладной сладкой струе. Ануш терпеливо ждала, притулившись на краешке каменной глыбы и сложив руки на худых коленях.