Рот, полный языков

— Малютки, которых плохая скво убивать, ждать отца на полях счастливой охоты.

По лицу Остина покатились слезы.

— Благодарю тебя, принцесса, благодарю тебя…

Теперь, скрепив сердце против горя Остина, заговорила Эмили в согласии со своим тайным планом, который скрывала даже от Уолта:

— У меня тоже есть вопрос к духу, если мне будет дозволено.

Дэвис чуть-чуть поколебался, затем сказал:

— Разумеется, но я ничего гарантировать не могу.

— Я понимаю. Принцесса, мой вопрос к Леонарду Хэмфри, моему старому учителю. Можете ли вы найти его?

Мадам Селяви поизгибалась и поизвивалась, прежде чем ответить:

— Да, Леонард быть со мной тут.

— Спросите его, пожалуйста, что он имел в виду, когда сказал, что мои стихи труха?

— Ах! Леонард приносить большое извинение. Он говорить, что не видеть их достоинства живыми глазами. Но теперь он видеть, они очень хорошие песни.

Эмили улыбнулась.

— Благодарю вас, принцесса.

Хэмфри никогда ничего подобного Эмили не говорил, он даже вообще не видел ни одного из ее детских излияний, робость мешала ей открыться ему.

— Если больше ни у кого нет вопросов… Отлично, мы завершаем сеанс.

Заговорила мадам Селяви:

— Принцесса Розовое Облачко хотеть помахать на прощание.

— Идеоплазмовая манифестация! Великая честь для нас, принцесса!

Как ближайшая соседка медиума Эмили первая узрела манифестацию. Затененная часть одеяния медиума на ее коленях всколыхнулась и словно начала приподниматься, обретать форму (Эмили даже думать не хотела, откуда «идеоплазма» предположительно истекает на сей раз). Через несколько секунд над столиком, помахивая, появилась светящаяся бледная рука.

— До свидания, до свидания. Я видеть вас в Обители Лета…

Эмили вскочила, прервав контакт справа и слева, и схватила идеоплазмовую конечность.

Мадам Селяви завизжала. Столик опрокинулся — из-за толчка Дэвиса, позже заключила Эмили, хотя в тот момент столик словно бы прыгнул по своей воле, — и воцарился общий хаос.

К тому времени, когда Уолт зажег бра с ворванью, воцарился относительный порядок.

Посреди комнаты стояла Эмили, с торжеством подняв вверх свой приз.

— Посмотрите! — воскликнула она. — Легкий каркас на складывающемся пруте, обвернутый влажным муслином. Полагаю, вы найдете прорезь в ее балахоне, откуда он высунулся, пока она выдвигала его пальцами ног!

Мужчины уже отнесли словно бы бесчувственную мадам Селяви на диван, и она неподвижно распростерлась на нем. Дэвис в позе глубокой озабоченности возле нее теперь свирепо уставился на Эмили.

— Разумеется, сейчас это выглядит так! Едва вы разорвал и звено с медиумом без надлежащего ритуала, идеоплазма преобразилась в наиболее близкий ей земной аналог! Надеюсь только, что вы не убили ее своим кощунственным неуважением!

Эмили швырнула приспособление на пол.

— С помощью подобной логики я могу превратить колибри в дракона! Если вы верите этому мошеннику, вы все ополоумели. Надеюсь только, что не упаду со смеху, когда ваша экспедиция закончится полным фиаско!

Видимо, с трудом владея собой, Остин подошел к сестре.

— Безусловно, тебя там не будет после такой безобразной выходки!

Эмили засмеялась.

— Ах, Остин, ты ошибаешься. Я буду там, и не просто как зрительница, но как член экипажа, иначе я протелеграфирую папе все подробности этого мерзкого дела. И поверь мне, земной телеграф работает не хуже небесного!

При упоминании Сквайра Остин побелел. Почва была выбита у него из-под ног.

Теперь урезонить ее попытался Крукс:

— Откуда такое настойчивое желание сопровождать нас, мисс Дикинсон, если вы не верите в наш успех?

Эмили отошла к Уолту.

— Я намерена помешать тому, чтобы тех, кого я люблю, представили дураками и больно ранили.

Не соглашаясь с Эмили и не возражая ей, Уолт сказал:

— Или наши мечты настолько зыбки, господа, что мы не можем потерпеть рядом одного скептика с ясным взором? Если наша теория верна, ее присутствие нам не помешает.

Со стороны дивана донесся стон. Все обернулись к распростертой мадам Селяви.

— Пусть petite [183] неверующая отправится с нами. Это никакого значения не имеет… Ибо она не вернется!

9 «Земля по носу! Вечность!»

Шествие страусов по улицам Амхерста привлекло немалое внимание и людей с положением, и черни.

С Генри Саттоном во главе, ласково подгоняемые Уолтом, помахивающим хворостиной — чей вольный костюм на этот раз вполне подходил к его роли пастуха, — великолепные тропические птицы гордо шагали по пыльным мостовым, увлекая за собой толпы зевак.

Эмили пришлось бежать, чтобы не остаться позади этой процессии мужчин, женщин и шалящих детей, — нелегкая задача в ее длинном белом платье. В конце концов она дерзко подобрала юбки, открыв несколько дюймов лодыжек и икр, и сумела поравняться с Уолтом. Весной Безумье нам любезно, оно и королю полезно, напомнила себе Эмили. И Бог свидетель, это была самая безумная весна в ее жизни!