Рота, подъем!

– Вам кого? – мягко и очень нежно спросила женщина, моргая длинными ресницами.

Я, буквально пожирая ее глазами, сглотнул слюну, с трудом прорвавшуюся через горло, и никак не мог оторвать глаз от этого случайного чуда жизни среди песочно-зеленой формы, серых зданий и вонючих кирзовых сапог.

– Мне… вот… старшему лейтенанту Анисимову… – мямлил я. – Он здесь живет?

– Здесь, – улыбнулась мне милой улыбкой офицерская жена. – Он спит. Я могу передать.

– Да, пожалуйста, – и я протянул ей тетради.

– Спасибо, – ответила женщина и вновь одарила меня белоснежной светящейся улыбкой.

– До свидания, – я еще стоял на пороге.

– Всего доброго, – мягко ответила она и, продолжая гипнотизировать меня глубиной своих глаз, неторопливо закрыла дверь.

Переведя дух, я начал спускаться. Если можно себе представить страшный, обгоревший лес, в самом центре которого рос аленький цветочек, то я видел это чудо минуту назад. "Наверное, Белоснежка,

Спящая Красавица и прочие прекрасные героини сказок писались с нее.

Как такая красота уживается среди этого маразма и хамства?" – думал я направляясь в полк. Навстречу мне шел Костин.

– Ты где витаешь? В облаках? Отнес? – налетел он на меня массой вопросов.

– Ага, – в полузабытье ответил я.

– Раз уж ты все равно в городке, пойдем ко мне, мне надо шкаф передвинуть, поможешь.

Использование грубой солдатской силы в мирных целях гражданской жизни офицерского корпуса являлось нормой в армии. Солдаты делали ремонт квартир офицерам, занимались с ними или их женами подготовкой к экзаменам в ВУЗы, чинили им машины и, конечно же, помогали с переездами или перестановкой мебели в квартире.

– Вот, Маша, я воина привел, – приветствовал с порога майор жену.

– Что переставлять нужно?

Переставлять было не много, и через десять минут я освободился.

– Вы кушать хотите? – по-матерински посмотрела на меня Маша.

– Да, обед ты уже пропустил, – посмотрел на командирские часы

Костин. – Садись.

Накормить солдата, который у тебя работал, считалось святым делом. Мало кто из офицеров или их жен пропускали эту традицию, после которой солдаты, конечно, не могли отказаться выполнить очередное задание, но делали тогда тяп-ляп, обязательно что-то роняя или даже разбивая. Причина была в солдатской почте – устном изложении того, как офицере-хапуге зажилил бутерброд работающему на него солдату. К такому начальнику никто ходить не любил и только требования старшего по званию могли заставить солдата выполнять свой воинский долг в виде мелкой помощи. Но, в основном, работа на старшего пользовалась популярностью среди срочников благодаря возможности усиленного домашнего питания. Мой вид худющего вояки вызывал жалость, и жена начштаба налила мне полную тарелку домашнего борща, сдобрив его хорошей ложкой сметаны. Домашние котлеты и жареная картошка были на второе.

Костин, доставая из холодильника сразу запотевшую бутылку, сказал:

– Выпить не предлагаю. Тебе в полк возвращаться, поймают – обоим влетит.

И несмотря на то, что я был подчиненным низшего звена, он, не стесняясь, опрокинул в себя стопку водки.

– Поел? – подобрев от хорошей еды и водки, улыбнулся майор. – Я тебе, брат, честно скажу, вся эта служба здесь – фуфло. Не служба, а так… Вот в Афгане была служба. Когда выйдешь на операцию, тогда…

Он вышел из кухни и вернулся с альбомами и черными конвертами для хранения фотографий. Два часа кряду майор Костин, кавалер ордена

Красной Звезды, показывал мне черно-белый фотографии своих боевых товарищей, душманов, которых они захватили, сдавшегося главу банды, уведшего через неделю с собой дюжину сдавшихся ранее бандитов.

– Все они душманы. Никому верить нельзя. Но… вот куда я снова хочу, – с тоской сказал начштаба.

– Зачем? Там ведь война.

– Там все намного честнее. Проще. Тут друг – там враг. Там сразу видно кто чего стоит. Не то, что… Надо мной кто командир?

Шандыбин. А он тоже майор. И откуда? Из Германии, блин. Разве нас можно сравнивать. Он же ноль, пустышка, ничего не стоит, только орать горазд. Чем глупее офицер, тем более ответственные задачи ему поручают. Ой, а чего это ты меня слушаешь? Не положено тебе про офицеров слушать всякое. Марш в полк. Свободен.

– Есть, – я козырнул, не вставая с дивана, даже не подумав, что пилотка у меня в руке, а не на голове.

Костин посмотрел слегка затуманенным взглядом и только махнул рукой.

– Иди, иди, – хлопнул меня по плечу майор. – Если будут спрашивать, где был, скажешь, что мое поручение выполнял.

Майор Шандыбин, широкоплечий бугай с практически лысой головой, растущей прямо из плеч, настолько широкой была его шея, очень любил рассказывать о своей службе в группе западных войск в Германии.