Рота, подъем!

– Ребята, ведь мы же договаривались, – попросил я их, все еще надеясь на благоразумие. – Ведь вы меня спалите по полной.

– Все будет как в аптеке. Обещали же. Век свободы не видать, – на уголовный манер цыкнул выбитым зубом и провел себе по шее большим пальцем рыжий. – Придем в часть, ты от нас избавишься, а тогда уже мы…

До части ребят не хватило. Первые пару бутылок они оприходовали, присев в небольшом скверике. Я отказался, сославшись на спор с братом. Пили не долго, шутили, предлагали чуть сторонящемуся всех

"черпаку". Мне с трудом удалось уговорить не открывать третью и продолжить путь в родные пенаты. Проходя по кленовой алее вдоль двухэтажных серых однотипных домов, Жора, резко повернувшись, кинул на ходу идущему рядом со мной солдату свой вещмешок:

– Держи.

Тот схватил его на лету, а Жора, сделав два прыжка вперед, резко ударил идущего впереди "черепа". Солдат отлетел к стене. Не дав ему опомниться, Жора прыгнул в воздух и, перебрав ногами, нанес ему сильный удар ногой в грудь. За его спиной появились, побросав свои вещи, еще пару спецов. Стоящий рядом со мной солдат, остановил меня рукой:

– Не лезь. За дело.

– За какое? Чего он успел натворить? Когда?

– Он не имел права заступаться за "духа".

Но Жора уже остановился, нагнувшись над солдатом, потиравшим в ожидании очередного удара, грудь и закрывающим текущую из носа кровь.

– Я тебя бить не буду. Это я тебя в качестве воспитательной меры.

Вставай, не бойся.

Солдат встал, и Жора резко ударил его еще раз в живот.

– Все. Все. Теперь точно все. Ты "череп", а не "дух". Еще полгода и будешь "дедом". Будешь сам "молодых" гонять. Ты уже должен "духов" гонять, а не вступаться. Ты понял?

Солдат кивнул.

Жора взял свой вещмешок, положил по-братски руку солдату на плечо.

– Все. Теперь мы братья. Кто тебя тронет – мне скажи. Понял. И ты, – повернулся он ко мне. – Если кто тронет, мы всей "спецурой" приедем. Любого так уделаем.

– Жора, ты только говори поменьше, когда в часть придем, – посоветовал я

– Почему?

– От тебя перегаром несет за версту. Заметут.

– Молчу, молчу, – и он снова повернулся к солдату. – Значит так, братан…

Мы подходили к штабу полка, когда на крыльцо, потягиваясь и всматриваясь вдаль, вышел подполковник Шахдрахманов. Он даже чуть голову вытянул вперед, чтобы определить, что за группа так поздно появилась на территории части. Разглядев меня, приближающегося к корпусу впереди всей команды, он промолвил:

– И в огне не горит, и в воде не тонет.

Я остановил всех за несколько метров до здания штаба. Подойдя к крыльцу и, смотря снизу вверх, я приложил правую руку к фуражке.

– Товарищ гвардии полковник, команда специалистов по приказу начальника московского пересыльного пункта прибыла для дальнейшего прохождения воинской службы. Готовы с честью и доблестью защищать рубежи нашей необъятной Родины.

Улыбка не сходила с моего лица. Я обернулся получить поддержки у солдат специальной роты обеспечения учебного процесса и ужаснулся.

На фоне темного звездного неба над головами слегка качающихся солдат стояло желтое облако перегара.

– Ну-ка, дыхни, – наклонился к моей улыбающейся роже подполковник.

Я дыхнул.

– Хм. Трезв. А с ними что?

– Запах "Алешинских казарм", – еще шире заулыбался я.

– Дошутишься у меня. Возвращайтесь в роты, раз уж вас все равно вернули. Утром будем думать, что с вами делать. Жихарев! – посмотрел в сторону спецов над моей головой офицер. – Если я узнаю, что в роте спецов кто-то "о БМП ударился", то ты… В общем, ты меня понял.

– Так точно, товарищ гвардии полковник, – гаркнул Жора.

Шахдрахманов отвернулся, и мы пошли в свои казармы. Приближалось время сна – святого времени для каждого солдата.

Замок

В роте меня приняли радостно, по-братски, как будто никто не сомневался, что я вернусь. До вечера под дружный смех ребят я рассказывал историю о том, как мы приехали в Москву, как меня почти уволили в запас и что в спецах – нормальные, классные пацаны.

– Чего теперь делать будешь? – спросил Ромка.

– Дембеля ждать. Меня же "уволили" в запас, – смеялся я. – У них такой бардак – правая рука не знает, что делает левая.

– Ну, тут-то все знают, сколько ты отслужил.

– В том-то и беда. Я просил, чтобы меня прямо там уволил. Не захотели.

– А вместо меня "комсомольцем" быть так и не согласен? – в надежде спросил Роман. – Мне ведь через несколько дней уезжать на офицерские сборы.

– Ром, у меня же выговор с занесением. Забыл?

– Да нету у тебя никакого занесения, – подмигнул Роман.

– Не. Кто-нибудь вспомнит… Не надо.

Пару дней я шлялся по роте, откровенно ничего не делая.