РОТА СТРЕЛКА ШАРПА

Колокола пробили шесть. Четверть седьмого. Половину. Солнце садилось. Войска строились вне поля зрения наблюдателей с городских стен. Ничего лишнего, только оружие и боеприпасы. Чтобы снять нарастающее напряжение, командование выдало ром, встреченный с обычным оживлением. Полковники наведывались к своим подразделениям, не для разноса – подбодрить, перекинуться словом-другим с рядовыми, ибо сегодня ночью эти подонки общества, эти отверженные впишут в историю Англии очередную главу. Даже самые высокомерные снобы из числа офицеров снисходили нынче до шуток с солдатами. Близость смерти преображала всех. Дети не плакали, молча следя, как их матери провожают отцов, не ведая, увидят ли их живыми поутру. В палатках медиков раскладывались инструменты и точились ланцеты.

Пушки стреляли.

Семь. Шарп и другие проводники(все, за исключением него, сапёры) присоединились к вверенным им отрядам. «Форлорн Хоуп» Лёгкой дивизии наполовину состоял из «зелёных курток», жаждущих нашить на рукав заветный лавровый венок. Шарпа они встретили приветливо, видя в нём собрата-стрелка. Нетерпение бурлило в бойцах, в полвосьмого заварушка начнётся, в полдесятого закончится, а в десять те, что выживут, будут пьяны, как сапожники. Стрелки сидели на земле, держа винтовки между колен, на лицах было написано: Скорей! Скорей! Скорей бы темнело, скорей бы отстрелялись пушки, скорей бы пришёл приказ!

Миновала половина восьмого, а распоряжения выступать не было. В чём причина задержки, никто не знал. Пушки, как им и полагалось, смолкли. Солдаты и офицеры, представляли себе французов, что ринулись в бреши готовить штурмующим сюрпризы, и проклятия в адрес нерасторопных штабистов становились яростнее и непристойней.

На колокольне пробили восемь, а отмашки всё не было. В половину девятого выяснилось, кто виноват в проволочке: инженеры потеряли часть осадных лестниц. Штабистов забыли, армия дружно честила растяп-сапёров.

Девять. «Неужели атаку опять перенесут на другой день?» - прикинул Шарп. Войскам следовало идти в бой сразу, едва смолк огонь артиллерии, в те мгновения заката, когда ещё сохраняется хоть какой-то намёк на свет, не позволяющий батальонам заблудиться. Теперь же темнота покрыла землю, войско нервничало, а враг пользовался заминкой, лихорадочно укрепляя оборону.

Приказ упал, как снег на голову. Вперёд! Шесть с половиной тысяч англичан, ирландцев, португальцев, шотландцев и валлийцев двинулись к городу. Проводники требовали молчания, но кто в силах заглушить шарканье множества подмёток по земле между заводью и Пардалерасом? Далеко на севере Третья дивизия брела по затопленной дамбе, распугивая лягушек. Бадахос ждал.

Командир «Форлорн Хоуп» тронул Шарпа за локоть:

- Мы не слишком забираем влево?

Они оторвались от Четвёртой дивизии. От крепости не доносилось ни звука, а темно было, хоть глаз выколи. Шарп успокаивающе шепнул:

- Всё в порядке.

Французы не давали о себе знать, и у Шарпа затеплилась по-детски наивная надежда, что их одурачила задержка штурма. Возможно, они решили, что приступ отменён, может, выпили вина и разошлись спать? Твердыня приближалась. Непредставимо огромная, чёрная на фоне чуть более светлого неба. Шарп остановился, и шестьдесят смельчаков из «Форлорн Хоуп» сделали то же самое, сложив перед собой лестницы и мешки с сеном. Их командир потянул саблю из ножен: «Мы – готовы.»

Справа, от замка, раздалась стрельба. Третья дивизии, как пишут в сводках «вступила в соприкосновение с противником». Шарп вгляделся в силуэт крепости , пытаясь совместить с тем, что он видел три ночи назад. Сорванное дыхание парней позади сбивало. Оно казалось громким донельзя. Французы вот-вот услышат и зальют гласис дождём смертоносной картечи! Шарп вдруг зацепился взглядом за узнаваемый угол бастиона Санта-Мария и облегчённо вздохнул. Он привёл «Форлорн Хоуп» в нужную точку.

Стрелок повернулся к главному смертнику:

- Здесь!

Шарп столько дней и ночей представлял себя на месте этого лейтенанта, что сейчас испытывал странное чувство, словно говорил сам с собой. Лейтенант кивнул, и наваждение прошло. Не Шарп вёл «Форлорн Хоуп» против самой неприступной из цитаделей Испании. Не для Шарпа этот миг станет мигом смерти или мигом славы.

Лейтенант дал знак своим солдатам. Тюки сена посыпались в ров. Лестницы перекидывались через край, люди спускались, промахиваясь мимо перекладин. Со дна послышался приглушённый голос командира «Форлорн Хоуп». Ад спешил в Бадахос.

ГЛАВА 23

Горожанки наводнили собор. Их мольбы, истеричные и обречённые, злые и смиренные, сопровождались щёлканьем чёток, что должны были отвратить зло в красных мундирах, рвущееся на тихие улочки. Сотни свечей мерцали перед образами, как будто их слабый свет мог оттолкнуть тьму, кольцом сжимавшуюся вокруг обречённого города.