Читаем Ротмистр полностью

Их было больше в два раза. Сорок живописно разодетых всадников прижимали отряд Ревина к ущелью. Головы турок покрывали огромных размеров тюрбаны, многие везли за широкими поясами по два, а то и по три пистолета, настолько богато разукрашенных, настолько и древних, еще с кремниевыми замками. Однако винтовки башибузуки все, как один, имели английские. Ревин опустил бинокль. Отступать было некуда. Да и кони заморились за день перехода – далеко не ускачешь, того гляди падать бы не начали. Турки это знали и не спешили, словно предоставляя казакам небогатый выбор: хочешь – под ятаганы, хочешь – головой с обрыва. На протяжения всего следования за отрядом неотрывно следили. И наблюдатели с высоток, и одинокие всадники, гарцующие на расстоянии выстрела. В случившемся винили Ревина. Справедливо, надо сказать, винили. Прохлопал ротмистр западню, получи и распишись. Хотя, справедливости ради, надо отметить, не он один. Никто такого поворота не ожидал. Казаки роптали. Урядник Семидверный так и вовсе пререкался, открыто выказывая неуважение. Многие, как и он сам, прошли живыми через такие мясорубки, через такие испытания, а тут так глупо, ни за грош, сложить головы, да еще в самом начале кампании. К новому сотнику относились настороженно, за своего не привечали. Косились казаки на офицерские погоны, а слушали Семидверного, которого почитали в сотне и за командира, и за отца родного. А тут и вовсе, растратил Ревин весь свой кредит доверия.

— Вдарим разом, хлопцы! Авось кто и утекет!..

— Вдарим… Где там… Вдарим… Настругают в мелкую стружку…

— Тут главное живым не даться. Большие они мастера по части нашего брата живодерничать. Бають, голой задницей на кол так посодють, что острие из языка вылазит…

— Тьфу ты!.. Помолчал бы хоть, нехристь!.. Ревин приподнялся в стременах:

— Слушай меня! Примем бой здесь!.. На него не смотрели. Воровато отводили взгляд, косились на Семидверного.

— Прорываться надо, — произнес урядник. — Все шанс какой-никакой. Порежут нас ломтями, как баранов.

— Выполнять приказ! — Ревин рассвирепел. — Пики бросить! Изготовиться к стрельбе! Урядник, постройте людей в две шеренги!

— Слушаюсь! — Семидверный издевательски взял под козырек, и добавил тихо, но так, чтобы Ревин услышал: – Твое-мое-ваше-благородие… Подвел под монастырь… Станови-ись!..

— В бога, в душу, в мать! Я сказал, бросить пики! — Ревин вырывал древки из рук. — Стрелять по команде!.. Башибузуки, завидев в стане врага смятение, ринулись в атаку. Заблестели над чалмами кривые ятаганы, роняли желтую пену скакуны, взбивая за собой тучу пыли. Казаки прощались друг с другом, густо крестились, целовали кресты.

— А ну, погодь прощаться! — прикрикнул Семидверный. — И не таких бивали! Ну-ка, братцы, наложим-ка им в кису!

— Це-елься! — срывая голос закричал Ревин. Казаки подняли винтовки.

Турки открыли огонь первыми. Под кем-то рухнула лошадь, кто-то ойкнул и тяжело осел, выронив винтовку.

— Пли!!!

Залп, пусть и не очень прицельный, сделал свое дело. Передние кони полетели кубарем, давя мертвых и выживших, образовалась свалка, и казакам представилась возможность сделать еще по одному выстрелу.

— Шашки во-он! — проревел Семидверный. — Руби их в песи! А вот того, что произошло в дальнейшем, не понял никто.

Перейти на страницу:

Похожие книги