Ротмистр Гордеев (СИ)

Мертвые тела русских офицеров лежат сплошным ковром – их так много, что я даже не берусь сосчитать, трупы страшно обезображены: у кого-то нет глаз или ушей, кто-то впился в плоть соседа и замер в такой позе навечно, кто-то сам разодрал на себе лицо, оставив глубокие борозды, есть даже те, кого буквально вывернуло наизнанку, то тут, то там рваные куски мяса с отпечатками зубов . И всюду кровь, тонны крови…

Её так много, что кажется, будто пол, потолок и стены выкрашены в тёмно-бордовый цвет.

Я будто попал на скотобойню, везде мёртвая плоть, сделать шаг и то невозможно – пол скользкий как каток. Вот только в качестве скота тут были люди, и эти люди убивали друг друга и сами себя.

Полным полно пустых бутылок: от дорогого «Мадам Клико» до какой-то китайской бурды, трубки с опиумом, кокаиновые дорожки на столешницах, шприцы – готов поставить что угодно на спор – в них был морфий.

Приторный запах спекшейся крови и сладковатый аромат начавшегося трупного разложения, жужжание полчищ насекомых, облепивших тела, неприятная, давящая атмосфера.

Что там я, у Николова вовсю дёргаются глаза и сводит скулы.

- Боже мой, это же… Оболенский, Шувалов, Шереметев, цвет нашей аристократии, - вырывается у контрразведчика.

Он подносит платок к носу, догадываюсь, что как у человека опытного, платок Николова чем-то надушен, хороший способ отбить неприятный запах. У меня такого нет. Не знал, что пригодится.

- Я увидел всё, что хотел, - кивает офицер.

Мы выходим из комнаты.

Фарфоровое личико Сяо Вэй стало ещё бледнее. Женщину трясёт.

- Что здесь произошло? – Николов испепеляет её взглядом.

- Я не знаю, как вам объяснить… - делает большие оленьи глаза Сяо Вэй.

На кого-то при иных обстоятельствах это может бы и подействовало, но только не сейчас и не на нас.

Перед глазами всё ещё стоит картинка с мёртвыми телами.

- И всё-таки вам придётся это сделать, иначе мне придётся арестовать вас, - сурово цедит сквозь зубы подполковник.

- Мне уже всё равно. После этого, - кивает она на комнату, - ко мне больше никто не придёт. Я разорена.

- Тем более, вы должны отомстить тому, кто сотворил это… Итак, будем говорить здесь или у нас в контрразведке? Только я не обещаю, что тогда вы вернётесь назад…

- Здесь, - решается хозяйка борделя.

- Что ж, мы вас слушаем.

- Ко мне часто приходят господа русские офицеры. Они знают, что у меня тут уютно, а мои девочки – самые красивые.

Она почему-то смотрит на меня.

- Кажется, вы, господин, тоже здесь бывали.

- Возможно, - не спорю я.

По меркам этого времени визит в публичный дом – не криминал, тем более на войне, когда ты оторван от жены и дома. А у Гордеева нет ни законной супруги, ни, похоже, невесты.

Другое дело – как они не боятся «намотать себе на винт», до открытия антибиотиков ещё далеко, а методы лечения венерических заболеваний кажутся настоящим варварством. Хотя… если тут водятся лешие и домовые, может, есть и свои, специфические способы.

Сводила же мне в детстве бородавки моя бабушка всякими нашёптываниями, а тут колдунство куда могучей.

- Не отвлекайтесь, - напоминает Николов.

- Да-да… Сегодня всё тоже было как обычно. Господа офицеры собрались в большой зале, мои девочки принесли им вина, кто-то попросил опиум – это же не возбраняется?

- Не возбраняется, - сквозь зубы произнёс Николов.

Увы, в России того времен даже кокаин продавался прямо в аптеках и стоил 40 копеек за грамм. Самый лучшим считался кокаин немецкой фирмы Merck, его фасовали в коричневые стеклянные баночки.

Светские дамы таскали наркотик в пудреницах, были даже ювелиры, которые специализировались на таких предметах дамского обихода.

Раненным солдатам и офицерам в качестве обезболивающего давали морфий, многие потом на него подсаживались.

- Я села играть на рояле – хорошая музыка всегда создаёт нужное настроение, - продолжила Сяо Вэй. - Внезапно что-то произошло, я даже не поняла в какой миг, потому что была слишком поглощена игрой. Это было какое-то безумие! Господа русские офицеры перепились, нанюхались кокаина, накурились опиума, а дальше в них, словно вселился бес, они были словно опоенные – рвали друг друга зубами и ногтями. Я попыталась взывать к ним – это не подействовало. Тогда мы с девочками выскочили из помещения, заперли его с этой стороны и позвали за помощью…

- Всё?

- Мне больше нечего добавить.

- Наверное, нужен химик, - говорю я. – Надо проверить, что жертвы пили – вдруг в алкоголь подмешана какая-то дрянь? Ну и неплохо было бы провести химический анализ всей этой дряни: морфия, кокаина, гашиша…

- У меня первоклассный товар! – обиженно восклицает хозяйка борделя. – Я знаю толк не только в девочках.

- Тогда переговорим с девочками, - решает Николов. – Может, они знают, с чего всё началось.

Приказ контрразведчика восторга у женщины не вызывает, однако спорить Сяо Вэй не решается.

- Сейчас я их позову, - сообщает она и, раскланявшись, идёт созывать своих подопечных.

Допрашиваем весь «цветник» скопом, рассадив красоток на диванчики, сами с Николовым занимаем центральные места напротив. По его приказу нам приносят лёгкие плетёные стулья.