Ротшильды. История династии могущественных финансистов

Жена барона Эли была миротворцем в Семействе и частенько выполняла роль громоотвода. Мужчины Ротшильды – это не только чрезвычайно богатые люди, это по сути своей абсолютисты. И если даже в наши дни они объединяются в сплоченный клан, это происходит благодаря мощному семейному инстинкту, и его олицетворением в какой-то момент стала баронесса Эли. Она прекрасно доказала это, разрешив «винный спор» братьев Ротшильд.

Вина барона Эли и вина барона Филиппа, относящиеся к знаменитым бордоским кларетам, неизбежно стали конкурировать на рынке. Но соперничество между братьями было вызвано отнюдь не коммерческой стороной дела. Оно возникло из-за официальной классификации бордоских вин, согласно которой лафит относился к первой категории, а мутон – только ко второй. Несмотря на то что, по мнению экспертов и виноторговцев, и мутон и лафит являются прекрасными, не уступающими друг другу ни по вкусу, ни по цене винами, второе место по старинной классификации долго не давало покоя барону Филиппу. Он предпринял массу усилий для того, чтобы классификация была откорректирована и вино с его виноградников перекочевало на первое место. Такой поворот, безусловно, не устраивал барона Эли, который также не остался в стороне. Результатом этой бурной деятельности стала конфликтная ситуация в семействе, разрешить которую удалось Лилиане. Когда Филиппина собралась выходить замуж, баронесса Эли совершила истинно ротшильдовский поступок. Она добилась того, чтобы свадьба невесты из замка Мутон праздновалась в винных погребах замка Лафит. Противоборствующие стороны встретились за бокалом вина. Все дружно поднимали тосты за жениха, за невесту, за виноградники Мутон и Лафит и, конечно, за Лилиану, хозяйку дома и умиротворительницу.

Баронесса Элизабет, жена маркиза Эдмунда де Ротшильда, старшего партнера Лондонского банка, подобно Лилиане, была уроженкой Вены. Она, как и Лилиана, происходила из старинной еврейской семьи. (Девичья фамилия Лилианы – баронесса Фулд-Спрингер, Фулд-Спрингеры получили дворянство вслед за Ротшильдами.) Обе дамы тяготели к изобразительному искусству.

До замужества Элизабет была художником по текстилю. После свадьбы она уже не смогла уделять своей профессии много времени – у нее появились новые обязанности. Свое огромное поместье в Эксбери Эдмунд превратил в крупнейшее сельскохозяйственное и садоводческое предприятие, приносящее солидный доход, причем ни одного квадратного фута земли он не отдал арендаторам. В отличие от большинства крупных землевладельцев Эдмунд сам занимался своим обширным хозяйством, расположенным на 2600 акрах земельных угодий. Тут были и простирающиеся до горизонта ряды теплиц, и бесконечные цветники с миллионами растений, и фермы, и гостиницы, и универсальный магазин, и школа. И все это требовало внимания и заботы. После женитьбы Эдмунду стала помогать Элизабет, ставшая фактической королевой в его маленькой стране. За помощью и советом к ней приходил и викарий, и директор школы, и управляющий гостиницей. Она организовывала ежегодные праздники урожая, на которых, как во времена Средневековья, рядом отплясывали и хозяева, и работники. Столы ломились от угощения. Гремела музыка. О том, что дело происходит в XX веке, напоминали только фильмы, посвященные путешествиям Эдмунда и супруги за истекший год. Сам Эдмунд знал по имени всех своих работников – а их было несколько сот человек.

Как и любая из жен, носящих Великое Имя, Элизабет руководила хозяйственной деятельностью владения и занималась эстетической стороной жизни семьи. Иногда это требовало сокращения гигантских размеров и возвращения к более человечным пропорциям. По инициативе Элизабет семейство Ротшильд перебралось из большого дома в Эксбери, в котором только спален насчитывалось 50, в расположенный неподалеку более скромный, но гораздо более уютный Инчмери. Элизабет уверяла, что там гораздо лучше смотрятся произведения Ромни, Рейнолдса и Челлини, принадлежащие ее мужу.

Но это еще не все. Элизабет совершила великое преобразование. Она настояла на том, чтобы прекрасная бронзовая статуя, которую Лео, дед ее мужа, получил в качестве приза за победу на дерби, была установлена в святилище – приемной партнеров в Нью-Корте. Прошло много времени, прежде чем служащие перестали оглядываться на нее со скрытым возмущением и страхом. Изменить что-то в обстановке Нью-Корта – это было абсолютно непозволительно. Поставить статую в приемной – да это почти то же самое, что посадить дерево в центре здания Вестминстерского аббатства!