Ротшильды. История династии могущественных финансистов

В данном случае оттенок долженствования имеет строго буквальное значение. В Семействе жесткая концентрация власти гармонично сочетается с широким спектром направлений развития. В секретариатах в доме по улице Лафит, 21 работают самые современные компьютеры, используются самые современные средства связи. Но в комнате правления, увешанной портретами предков, веет автократичной стариной. Строгая иерархия, соблюдаемая во всем вплоть до мелочей в обстановке кабинетов служащих, не является простой формальностью. Она отражает фактическое состояние дел. Большинство компаний в наши дни управляются при помощи наемных менеджеров, действующих от имени владельцев, которые либо совсем не участвуют в делах, либо участвуют формально. У Ротшильдов все по-другому. У них нет председателей правления, которые от этого правления полностью зависят, у них нет президентов, зависящих от мнения акционеров. Ротшильды не пользуются также услугами корпоративных управляющих компаниями. Трое братьев и владеют и управляют одним из самых могущественных банков мира.

Их ответственность как частных партнеров настолько же велика, как и их полномочия.

– Если я сейчас позвоню по телефону и закажу на заводе Детройта полмиллиона «кадиллаков» с пятью колесами, меня могут уволить. Но отвечать за эту глупость, а также за любые другие будут сами партнеры – своими личными кошельками.

Такая организация бизнеса требует феодальной преданности и верности со стороны служащих, а со стороны хозяев – патриархальной исключительной заботы о подчиненных, которая ценится много выше, чем самые высокие заработки и социальные льготы. Целые семьи служат Ротшильдам в течение нескольких поколений. Как-то после войны в банк поступил новый молодой служащий. Первый вопрос, который ему задали коллеги, был: «И кто же ваш отец?» Все сотрудники считали вполне естественным, что, как всегда, молодой человек получил свое место по праву рождения.

– Эта современная молодежь, – размышлял один из управляющих Ротшильдов, – когда они приходят к нам, то сначала совсем не понимают, что здесь за атмосфера. Но проходит несколько месяцев – и они осознают, что работают у Ротшильдов, – и они наши.

Стать клиентом банка Ротшильдов совсем не просто. Это передающееся по наследству и отнюдь не вседоступное отличие. Каждый год сотни людей обращаются в Лондонский и Парижский дома с просьбой принять от них сотни и тысячи долларов, фунтов и франков. Они страстно желают того, чтобы их средства инвестировали Ротшильды. Кроме того, держать деньги в банках Ротшильдов – чрезвычайно престижно. Итак, масса народу является в «Ротшильд Фрерс», то есть в банк братьев Ротшильд, – но многих и многих из них очень вежливо просят унести свои деньги. Официально любой уважаемый бизнесмен может стать вкладчиком банка, если он готов положить на свой счет сумму, равную или больше пяти тысяч франков. Но неофициально существует одно маленькое дополнение: «…если он друг…» Типичным другом-вкладчиком был сэр Уинстон Черчилль, среди вкладчиков есть также несколько королевских домов и правительства наиболее стабильных южноамериканских стран.

– Думаю, мы, пожалуй, слишком разборчивы во всем, что касается наших потенциальных вкладчиков, которые должны ставить свою подпись на наших чеках, – признался однажды барон Ги.

Что же касается чеков, подписанных самим банком, то некоторые из них так никогда и не были представлены к оплате: владельцы сохранили их как сувениры – напоминание о живой легенде.

Это имя, заставляющее трепетать всех клиентов банка Ротшильдов, внушает их служащим благоговейное почтение. Вот что сказал по этому поводу один из служащих, и отец и дед которого также трудились на благо Семейства: «Это не только работа. Вы не просто работаете для партнеров по восемь часов в день и каждый месяц получаете от них чек. Вы обмениваетесь с ними гарантиями доверия, которые переходят и к вашим, и к их сыновьям».

Романтичное заявление. Но Лондонский дом всегда был намного романтичнее Парижского. Как бы ни гудели от напряжения телефонные провода, передающие информацию о самых последних инвестициях в атомную промышленность, привратник на Сент-Суизин-Лейн, будто прибывший прямо из XIX века, встретит вас все тем же старомодным учтивым поклоном. Вы входите внутрь и погружаетесь в священную тишину, которую прерывают только шаги дворецкого и шорох трех телетайпов, заключенных в футляры эпохи короля Эдуарда. Один из них предназначен для биржи, второй – для новостей и третий – для скачек. Эта комната могла служить прихожей самому утонченному принцу крови.