Rotten. Вход воспрещен

БОБ ГРУЭН: Это была очень смешная ситуация. Телохранители напоминали вьетнамских ветеринаров с бородами, ножами и ботинками. А наш гастрольный менеджер Ноэль Монк взял и развалил группу. Он просто их боялся. Монк работал на Warner Brothers, и ему необходимо было организовать нам тур по всей стране. Малкольм терзался противоречиями. Ему не нужно было больше ничего, просто иметь журналиста, кричащего на группу и пишущего невероятные истории, в то время Ноэль Монк и Warner Brothers думали, что по традиции группа должна быть вежливой с прессой.

ДЖОН ЛАЙДОН: Малкольм не появился на первом американском концерте группы в Атланте. Я не видел его уже давно, хотя именно он подписал нас на этот провальный тур. Вот почему гнев Сида я направил на Малкольма. Я мог бы все это остановить, но я думал, что все, что мы сделали было справедливо. Мы никогда не знали, что замышляет Малкольм, где он находится и что делает. Он, как обычно, исчезал и рисовался перед кем-нибудь, рассказывая миру, какой он замечательный и какие великие вещи он делает. Однако при этом группе надо было продолжать как-то существовать дальше.

Когда мы зарегистрировались в нашем отеле в Атланте, полицейские остановили нас с Сидом на парковке при попытке выйти в город. Ни Warner Brothers, ни полиция не хотели, чтобы мы выходили, потому что от нас можно было ожидать исключительно проблем. И люди наверняка захотели бы нас линчевать. Но мы позже выяснили, что это неправда. На улицах Атланты происходили более странные вещи, чем все то, что мы делали на сцене.

Мы напились довольно быстро, но все равно продолжили прогулку по Атланте. Там проходила одна гламурная дискотека, на которую пришли люди, одетые в синие джинсы и выглаженные рубашки. Мы задержались здесь не дольше трех минут.

ДЖОН ГРЭЙ: Когда Pistols только начинали выступать, они ходили в клубы в Лондоне, такие как «Сомбреро» на Хай Стрит Кенсингтон. Они даже не понимали, что это были клубы для геев. Это были самые лучшие клубы из всех, какие имелись в Лондоне.

ДЖОН ЛАЙДОН: Мы искали развлечений и смотрели, как далеко эти развлечения уведут нас. В этом клубе было много трансвеститов. У них был специфический южный акцент. Крутые парни были одеты как женщины, это было странно – они были копиями Джона Уэйна[62] в платьях. Это было весело. В клубе у них были специальные будки, где они смотрели порнофильмы. Это было жесткое порно типа XXX. Едва ли хоть один трансвестит мог предложить тебе м**** за просто так. Меня выкинули, потому что я нассал кому-то в рот. Другие выглядели слишком серьезно. Это было безумие.

Эти будки были очень смешными. Очереди туда были еще смешнее. Нужно было опускать монетки в специальные ящики, чтобы продолжить смотреть фильм, пока какой-нибудь трансвестит будет делать тебе м****.

Ой, ну подождите, разве трансвеститы бывают симпатичными? Если посмотреть на них поближе, то у каждого на лице можно заметить маленькие усики. Меня это едва ли может завести. Сложно вытерпеть что-то подобное.

Сид тусовался с чернокожим трансвеститом. А я ушел с одной крупной девушкой, похожей на корову. На ней была ковбойская шляпа, и ее только что выпустили из тюрьмы.

Она рассказала мне свою печальную историю. Я был изумлен. Такого места мы не видели больше нигде в Америке. Его нельзя ни с чем сравнить. У них было самое мерзкое лазер-шоу, какое я когда-либо видел. Но музыка была потрясающая. Диджеи совершенно ничего не соображали и врубали все подряд – кантри-музыка сочеталась с фанком. Все было противоречиво, и мне это нравилось. Это совсем не то, что вы привыкли думать о юге. Смешно, что отцы и старожилы города сначала допускали весь этот беспредел, а потом проклинали Pistols.

Лондонские клубы невозможно сравнить с этим местом. Англичане очень любят одежду и яркие образы. Но как только речь идет о том, чтобы показать что-то стоящее, они сразу сдуваются.