Роуэн и букшахи

— Враги лишились покоя и сна. Скоро запасы провизии истощились, и доведенные до отчаяния зибаки стали бояться каждого куста. В это время старый Хранитель Кристалла умер. Новый избранник стал правителем, и вся земля снова озарилась светом волшебного Кристалла. Водяной народ вышел из пещер, объединенный новой надеждой. Теперь жители побережья могли дать отпор зибакам, и они действительно разгромили врага, выгнали его за пределы своей страны. — Зеел поморщилась. Взгляд ее был устремлен вдаль. Девушка задумчиво смотрела на черные утесы, покрытые шапками белого снега. — Все праздновали победу, но в разгар торжества возвратились гонцы, и день радости стал днем скорби. Вестники сообщили, что Золотой долины больше нет. Там, где прежде жили красивые смелые люди, теперь громоздились огромные валуны. Будто два великана дрались в долине не на жизнь, а на смерть. Где когда-то зеленели поля, теперь чернела ужасная пропасть. Страшное ущелье было названо провалом Унрин. Этот провал — жилище смерти, ибо здесь растут кровожадные деревья, чьи корни убивают все живое. А народ Золотой долины исчез с лица земли.

Роуэн не раз слышал эту грустную историю, но впервые легенда о гибели Золотой долины произвела на него столь сильное впечатление. Огден частенько вспоминал о битвах бродников и зибаков, но его сказки, полные красочных подробностей, явно не могли соперничать с бесхитростной повестью Зеел. Рассказ девушки брал за душу, и Роуэн словно собственными глазами видел все то, о чем она говорила.

Вдруг раздался голос Шаран.

— В истории все решает случай, — сказала она, и Роуэн удивился тому, что Шаран словно прочла его мысли. — Только подумайте! Ведь если бы зибаки напали на город водяных людей несколькими неделями раньше… а снег выпал бы чуть позже… и если бы гонцам удалось добраться до долины… ее жители поспешили бы на помощь водяному народу, и деревья Унрина не убили бы их.

— Тогда бы обитателей долины убили зибаки, — мрачно сказал Норрис. — И вообще, кто знает, что произошло бы, сложись все иначе? Зачем строить предположения, Шаран? Вот меня в этой истории интересует только одно: как жителям Золотой долины удалось примириться с Горой? Если бы бедняги не погибли, мы бы узнали, что они для этого сделали.

Зеел вздохнула и поглядела на букшахов.

— Знание о том, что сделал народ Золотой долины, чтобы умилостивить Гору, погребено в глубине веков, — сказала она. — Жители долины не рассказывали об этом даже своим друзьям бродникам. Вероятно, они возгордились. А может быть, напротив, устыдились. Огден, вождь нашего племени, знает много тайн. Я спрашивала его о людях Золотой долины и об этой их истории с Горой, но он сказал, что ничего не знает.

«Правда ли он ничего не знает? Может, просто не захотел рассказывать», — подумал Роуэн. Он вспомнил сумрачное лицо Огдена, вождя бродников, его крючковатый нос, черные глаза, пронзительный взгляд… А как он смотрел на него тогда, в день их первой встречи!

Старый сказочник Огден сразу же обратил внимание на Роуэна. Жители Рина только недоумевали: что храбрый воин нашел в этом трусливом мальчишке?

«Действительно, как-то странно, — размышлял Роуэн, ведь он тогда расспрашивал меня обо всем на свете. И о родителях, и о букшахах, и о том, что со мной было в детстве… Зачем ему все это было нужно?»

На самом деле Роуэн уже знал, в чем дело. Догадка пришла ему на ум еще тогда, когда он с друзьями сидел в пещере. Зеел, рассматривая шелковые свитки, вспоминала Огдена и говорила, что ее отец очень интересовался расписанными шелками, вдруг появившимися в деревне Рин.

Сейчас догадка превратилась в твердую уверенность.

Огден, едва лишь увидел Роуэна, почувствовал, что худенькому мальчугану предстоит сыграть в истории Рина важную роль.

Бродники были хорошими друзьями и надежными союзниками, но Огден… Роуэну всегда казалось, что старый сказочник что-то скрывает, тая в душе неясные подозрения, о которых ему не хочется говорить вслух.

Огден совсем не удивился, когда Роуэн, сопровождаемый Норрисом и Шаран, возвратился из страны зибаков. Он словно знал, что мальчик вернется целым и невредимым. И лишь однажды Роуэн видел, что Огден сильно взволнован, — это было тогда, когда Шаран развернула шелковые картины. Жители Рина, восхищенные их красотой, столпились вокруг чужестранки и принялись рассматривать диковинные полотнища. Увидев их, Огден отвернулся, сжал зубы и поспешил прочь.

Наверняка старый сказочник догадался тогда, что грядет нечто ужасное, ведь, сам того не желая, Роуэн стал причиной всех бед — это он привез в деревню Шаран и ее брата, а с ними и шелковые полотнища.

«Всей этой истории суждено завершиться здесь», — подумал Роуэн, посмотрев на лица усталых друзей. Он оглянулся на букшахов и увидел, что животные, как серые тени, бродят меж черных камней и заснеженных скал.

— Скоро станет светать, — сказала Зеел.

Роуэн внимательно на нее поглядел. В голосе Зеел было нечто, заставившее его насторожиться.

— Что случилось? — спросил он.