Роузлинд (Хмельная мечта)

Внезапно Элинор ощутила, как по спине пробежал неприятный холодок, – ее охватило неприятное ощущение, что что-то не так. Она оглянулась, и щеки ее залила краска – все другие женщины смотрели на нее. И тут она поняла: да, это были ее люди, но сейчас все они были в распоряжении королевы, а, следовательно, обязаны позаботиться обо всех дамах. Наклонившись к Бьорну, Элинор поспешила распорядиться, чтобы все дамы, стоящие на ветру, были защищены от него. Тотчас же большая группа воинов была отправлена на берег, где они встали полукругом вокруг фрейлин королевы. Правда, Элинор и в голову не пришло, что дамы, одетые в подшитые мехом накидки, куда надежнее защищены от ветра и холода, чем воины в стальной и кожаной амуниции и шерстяных, насквозь продуваемых плащах. Считалось, что простолюдины должны были служить своим господам так, как это от них требовалось: перевозить мебель, вытаскивать завязшие в грязи повозки, сражаться и умирать, защищая их, или, как сейчас, стоять на ветру, чтобы господам было хоть чуточку теплее.

Но нынешнее состояние воинов не заботило Элинор. Свой долг по отношению к ним она выполняла и гордилась тем, что делала это получше многих других. Они хорошо питались, у них была прочная амуниция и добрые кони; если кто-нибудь заболевал, Элинор распоряжалась, чтобы была оказана медицинская помощь, а если позволяло время, то и сама навещала больного, чтобы убедиться, что все идет нормально. Жены и дети ее воинов, у кого они были, тоже были окружены заботой на все время службы, а, не дай Бог, кто-то погибал, семье помогали устроиться в жизни без кормильца – сыновей обучали военному делу, если они были пригодны к службе, дочерей выдавали замуж или брали на работу в замок.

Элинор расстроило, что на какие-то мгновения она не досмотрела за тем, чтобы достойные почести оказывались женщинам менее удачливым, чем она. Дамы, сопровождающие королеву, не были женами и дочерьми крупных магнатов, у которых были свои поместья в Англии. В основном, это были вдовы, которые, будучи еще относительно молодыми, не представляли особого интереса с точки зрения замужества. Для них больше не было места там, где они привыкли жить. У большинства были дети, которым причиталась их личная собственность. Это не оставляло им шансов, чтобы привлечь возможных претендентов на замужество, кроме того, если бы во втором браке еще родились дети, могли вспыхнуть разногласия между двумя сторонами наследников. У некоторых дети были взрослыми и требовали наследство уже сейчас; и, разумеется, большинство женщин не были подготовлены к тому, чтобы самостоятельно управлять своими поместьями, в результате чего детям назначался опекун-мужчина. Одним словом, в любом случае несчастные женщины не были хозяйками в собственных имениях, более того, они мешали всем.

Другим дамам повезло еще меньше. У вдов, по крайней мере, было право требовать часть дохода от собственности, ранее принадлежавшей им. Призванные служить королеве, они могли рассчитывать на ее поддержку и защиту: она следила, чтобы их не оставили без гроша. Но другие вообще никогда не были замужем. Девушки с незначительным приданым, родители которых не позаботились о них заранее, те, которые ошиблись в выборе опекуна, просто были бы не в состоянии обеспечить своих детей. Обычно эти девушки лишались права владения собственностью бессовестными родственниками по мужской линии. У них ничего не было; им повезло, что их не лишили жизни из-за наследства. Они полностью зависели от королевы, которая содержала одних из жалости, других – как возможное средство давления на бесчестных мужчин.

Обо всем этом Элинор впервые узнала, только когда появилась при дворе. Она еще раз возблагодарила Господа за то, что он послал ей дедушку с бабушкой, которые сумели сделать так, что даже сильные мужчины покорно склонялись перед ней. Погрузившись в свои мысли, она пренебрегла заботами о женщинах, с которыми путешествовала. Она знала, что они тайно негодовали и завидовали тому, что она богата, обладает властью и ни от кого не зависит. Она не могла наладить отношения с ними, но никуда не годилось быть откровенно высокомерной, и открыто демонстрировать разницу в их положении.

Как раз в этот момент, когда Элинор пыталась избавиться от приступа черной меланхолии и завязать беседу с попутчицами, на дороге показался всадник на взмыленном коне. Он придержал коня у сбившихся в кучку женщин, озабоченно пытаясь разглядеть их лица под низко опущенными капюшонами. Внезапно его лицо просветлело.

– Госпожа! – он подъехал вплотную к Элинор, преклонил колено, не обращая внимания на грязь.– Слава Богу, я нашел Вас! – он расстегнул ворот камзола и вытащил пакет.– Это от сэра Андрэ.