Роузуотер. Восстание

Джек заставляет себя дышать медленнее.

– Я хочу поговорить с ним.

– Oti. Он больше на это не согласен. Преимущество на его стороне, и он собирается покончить с этим в течение недели.

– Тогда станьте посредником. Я звоню вам не потому, что не знаю, насколько бедственно мое положение. Я звоню вам, чтобы вы помогли мне начать обсуждение.

– Сын мой, президент хочет обсудить с тобой лишь одно: условия капитуляции. Единственный вопрос сейчас в том, оставит ли он тебя в живых. Роузуотеру конец. Пришелец мертв, а твой маленький эксперимент с независимым государством окончен. Уставшие обеспечат тебе мягкое приземление. Полагаю, что из тебя получится хороший наставник для неофитов, поскольку ты учился на горьком опыте.

Дар речи покидает Джека. Все, о чем он мечтал, ускользает от него. Его жена может погибнуть в этой бомбардировке. Президенту он, скорее всего, нужен живым, униженным. Может, они заснимут все это на видео, как казнь либерийского президента Сэмюэла Доу в тысяча девятьсот девяностом. Его телохранителей убили, ему самому прострелили ногу, арестовали его, пытали, протащили по улицам голым, отрубили ему пальцы и в конечном итоге – голову, а год спустя осквернили его могилу. Конечно, и сам Доу пришел к власти в результате кровавого переворота, так что…

– Итак?

– Прошу прощения, тут из-за бомбардировки сигнал пропадает. Что вы сказали?

– Мне позвонить президенту? Ни один нигериец не пойдет за калекой.

Эта последняя фраза ранит сильнее, чем все прочие унижения.

– Сэр, я вам перезвоню.

Он отключается, кладет телефонную руку на культю и плачет. Кажется, впервые за свою взрослую жизнь. Когда слезы заканчиваются, дыхание его остается всхлипывающим, но потом успокаивается. Джек вытирает лицо рукавом.

В штабной комнате его ждут Дахун, Феми и Лора.

Дахун говорит:

– Босс, они захватывают позиции и удерживают их. Не роботы, не турели, люди.

– Мы сдаемся, – объявляет Джек.

– Почему? – спрашивает Феми.

– Оглядись. Нам конец.

– Если у нас получится перетянуть Полынь на свою сторону…

– Полынь мертва, Феми. Пока мы болтаем, херувимы доедают то, что осталось от купола, а от ганглиев по-прежнему не поступает энергии.

– Я все еще жду, когда со мной свяжутся…

– Все кончено. Я принял решение.

– Заплатите мне то, что должны, сэр, – невозмутимо говорит Дахун. – Мне нужно отвести своих людей.

Джек делает жест в сторону Лоры.

– Произведи расчет, пожалуйста.

Дахун включает рацию:

– Это Розовый-один, всем отбой, всем отбой, всем отбой. Сигнал 73, сигнал 73, сигнал 73. Удачи вам, увидимся снаружи. Конец связи.

– Это ошибка, – говорит Феми. Сначала Джеку кажется, что она напугана, но потом он понимает, что ее трясет от ярости. – Мы должны на сто процентов убедиться, что пришелец мертв.

– Который из пришельцев? Полынь или сорняк? – интересуется Джек.

– Бейнона нужно…

– В любом случае, это моя ошибка. Ты можешь уйти, когда захочешь.

Феми вылетает из комнаты.

– Что теперь? – спрашивает Лора.

– Время делать звонки.

Глава тридцать шестая Аминат

– Кааро, беги! – кричит Аминат.

Солдат осталось двое, однако эти двое хороши. Они стреляют в Аминат, но ее броня пока держится. Солдаты крепки и подвижны, и явно сработались. Кажется, будто они повсюду, хоть это и ближний бой, со штыками и пистолетами. Выстрелить у нее не получается, но и у них тоже. Укрыться негде, разве что за трупами, и ко всему прочему Аминат вынуждена беспокоиться о своем возлюбленном. Она не хочет стрелять наугад, опасаясь задеть его. Солдатам чувства не мешают, однако они рискуют попасть друг в друга. Ситуация патовая, но это ненадолго. Аминат чувствует в мышцах усталость и знает, что на такой скорости продержится максимум несколько минут.

Какого хуя Кааро сидит на месте? Коммандос знают о нем, и под броней у них плотно прилегающие к коже комбинезоны, а на головах шлемы с кислородными масками. Один из них бросает светошумовую гранату, но шлем Аминат поляризует щиток и подавляет шум. В куполе у них за спиной пробоина, и Аминат видит путь наружу, но Кааро снова ведет себя как мудак. А рядом с ним, поджав хвост, сидит этот ебаный пес и скулит при каждом выстреле.

В плечо Аминат ударяет пуля, и она роняет пистолет. Падает на гнилую землю, уклоняясь от выстрелов. Дыру в куполе заслоняют силуэты. Аминат прищуривается. Это не херувимы, а люди. Они бросаются на солдат и скручивают их. Не замечают ранений, хоть в них стреляют и из ран течет кровь.

Реаниматы.

– Ладно, а вот теперь уходим, – говорит Кааро. – Ты в порядке?

– У меня других вариантов нет. Жак пробил для нас выход. Давай им воспользуемся.

Солдат уже не видно, лишь рука одного из них дергается под кучей реаниматов.

Небо снаружи полно военными самолетами и дронами; они еще не начали бомбардировку и медленно летят в боевом порядке, выставляя напоказ мощь нигерийского военно-воздушного флота.

– Нам нужно в укрытие. Нас скоро заметят.

Кааро хватает ее за руку. Та еще болит после выстрела, но Аминат терпит.