Ровно год

По напускной небрежности в тоне отца Лео догадывается, что он два часа собирался с духом, чтобы задать этот вопрос. Она лишь пожимает плечами и принимается вытирать стол, водя губкой по кругу. В конце концов, заметив ее механические движения, отец отбирает губку.

— Лео, милая, посмотри на меня. — Лео поднимает голову, но смотрит куда-то вбок. Она знает, что не выдержит контакта глаза в глаза, а ей надо, надо продержаться ради других. Осталась ведь только она. — Лео, — повторяет отец. — Что бы ни случилось, этот малыш ни в коем случае не станет заменой Нине, слышишь? Никто и никогда не сможет ее… — Лео молча кивает, вперив взгляд в радиоприемник. Отцовский голос дрожит, как и подбородок Лео. — Просто скажи, что ты это знаешь, — еле слышно просит он.

Лео продолжает кивать. Отец притягивает ее к себе и заключает в объятья, и тогда Лео зарывается лицом в его рубашку и закрывает глаза. Так легче притворяться, что никто из них не плачет.

2 декабря. 107 дней после аварии

— Не может быть.

Лео жмурится на солнце и ходит туда-сюда перед Истом, в буквальном смысле меряет шагами вытоптанный газон у школы. В руке она держит разрешение на выход в туалет — в виде пропуска ей выдали декоративную метелочку с ароматом корицы, — однако в туалет идти не собирается.

У Иста, наоборот, в руках ничего. С утра Лео написала ему капслоком: НАДО ПОГОВОРИТЬ, а он ответил: ОК ПОСЛЕ 3 УРОКА ФИГАСЕ РУБИШЬ КАПСОМ

— Не может быть, — снова повторяет Лео, хотя Ист еще ничего не сказал.

Он долго наблюдает, как Лео мечется туда-сюда, затем вскидывает голову.

— Что это такое? Метелка? Пахнет изумительно. Прямо-таки Рождеством.

Он протягивает руку, и Лео отдает ему метелочку.

— Сосредоточься, пожалуйста.

— Лео, ты уже десять минут твердишь «не может быть», и я пока не очень понимаю, на чем должен сосредоточиться, кроме этой штуки. — Ист помахивает метелочкой, втягивает ноздрями аромат. — Боже, это что, в магазине можно купить?

— Ист!

— Будущее уже наступило.

— Ист! Кажется, Стефани беременна.

Ист наконец проявляет интерес:

— Твоя мачеха?

Лео с округлившимися глазами кивает.

— Она сама тебе сказала?

— Нет, я была… В общем, это длинная история. Я узнала от двоюродной сестры, Герти.

Ист вопросительно поднимает бровь.

— Слушай, не хочу обидеть никого из твоих родственников, но, судя по тому, что рассказывала мне Нина, Герти — не самый надежный источник информации.

Лео взвывает от досады, не зная, согласиться ли ей с Истом или встать на защиту кузины. На нее с тревогой оглядываются двое ребят, репетирующих пьесу к весеннему фестивалю («Ромео и Джульетта», как оригинально!).

— Ладно, только… Да сядь ты уже, пока вся школа не решила, что это тебе рожать. — Ист тянет Лео за рукав, и она плюхается на траву рядом с ним.

— Этого не может быть, ясно? Ясно?

Помолчав, Ист осторожно произносит:

— Вообще-то есть много способов…

— Ист!

Он усмехается.

— Лео, когда двое по-настоящему любят друг друга…

— Ох, нет-нет-нет. Нет уж, спасибо, в эту тему углубляться не будем. — Обхватив голову руками, Лео делает глубокий вдох. Накануне она почти не спала. Уснув с вечера, видела во сне Нину — та смеялась, гуляла, болтала, но так и не повернулась к сестре лицом. Около двух часов Лео проснулась вся в поту и до самого утра маялась бессонницей, слишком перепуганная всем тем, что мог и чего не мог представить ее мозг. — Если она беременна, я… Даже не знаю.

— Отреагируешь так, как сейчас?

Лео испепеляет Иста глазами, и он в конце концов откладывает метелку в сторону, напоследок нежно ее погладив.

— Ну хорошо, допустим, твоя мачеха беременна. Это… прогресс.

— Мне они ничего не говорили. Как я должна реагировать? Сказать маме? Господи, мама этого не вынесет.

— Лео, это не самая худшая новость в мире.

— Ты серьезно? — Лео смотрит на Иста с изумлением. — Эта новость просто раздавит маму. Она и так еле живая, а если еще узнает, что у моего отца скоро будет новый ребенок… — Лео сглатывает подкатившую к горлу желчь. У нее возникает ощущение, что земля вращается слишком быстро, и она уже не знает, что хуже — сжиматься от страха ночью в постели, когда тебя никто не видит, или белым днем на глазах у людей.

— Что значит — еле живая?

Лео обреченно машет рукой.

— Она часто берет больничный, почти ничего не ест. Спит в Нининой кровати. А если узнает о… Боже.

— Ты с отцом о ней говорила?

— Нет, Ист! — взвивается Лео. — На минуточку, я только что узнала, что его жена, возможно, беременна! — Она вскакивает на ноги и опять принимается мерить шагами газон. — Отцу сейчас немножко не до этого!

— Вряд ли у твоего отца не найдется времени на собственную дочь, — начинает Ист, но Лео его не слушает.

— Может, мне спросить его напрямую? Это будет выглядеть плохо? Я хочу спросить.

— Лео, ты можешь не мельтешить? — Ист прижимает пальцы к вискам. — Честное слово, у меня от тебя голова кружится!

— От меня твоя голова кружиться не может, головокружение по воздуху не передается.

— Лео. — Ист вздергивает бровь. — Сядь.

Она садится.

— Что мне делать?