Ровно год

Через пятнадцать минут в компании Мэдисон, Оливии и Софи Лео понимает, что совершила большую ошибку. Находиться среди людей ей тяжело. Поддерживать общение с этими — еще тяжелее. Лео не может ни идти, ни дышать, ни моргать, ни смеяться — у нее как будто вырывают душу. Девушки заходят в три магазина одежды, и Лео первой скрывается в примерочной кабинке, хотя денег на покупки нет. Она просто отчаянно хочет побыть в одиночестве, в тишине — встать, закрыть глаза, сделать глубокий вдох.

Между посещением магазинов они придумывают, что бы такого написать парню Софи, который игнорит ее сообщения.

— Урод несчастный, — негодует Софи, в который раз обновляя список сообщений.

— Вы давно встречаетесь? — интересуется Лео, радуясь возможности вставить словечко.

Софи пожимает плечами:

— Точно не помню, недели две. Да какая разница? У нас все замечательно, — добавляет она таким тоном, что сразу становится ясно: все совсем не замечательно.

За спиной Софи Мэдисон вытаращивает глаза, словно бы спрашивая Лео: «Да кто ей поверит?», потом улыбается. Она очень улыбчивая, делает вывод Лео и чувствует, что тоже обязана улыбаться чаще, но от улыбок у нее уже заболело лицо, и в своем теплом свитере она немного вспотела.

— Так, мама подъедет за нами где-то через пятнадцать минут, — объявляет Мэдисон, в то время как Оливия делает селфи перед магазином, придирчиво изучает снимок, хмурится, стирает фото и предпринимает новую попытку. — Может, посидим пока в «Старбаксе»?

Все, включая Лео, дружно и громко говорят «да». Компания проходит через торговый центр в кофейню. Перед стойкой очередь. Поначалу Лео испытывает облегчение, наконец-то оказавшись в знакомом месте со знакомым интерьером и запахами, но в толпе ей душно и тесно, а болтовня подружек звучит белым шумом, который быстро становится невыносимым.

Все это обрушивается на Лео разом: голова тяжелеет и одновременно начинает кружиться, тело вдруг кажется чужим — это и пугает, и почему-то успокаивает. Сердце бешено гонит кровь по венам, пульс грохочет в висках, точно бас-барабан, ребра стягивает тугим обручем, едва не выдавливая из легких весь воздух. Даже кожа как будто исчезла и перестала быть оболочкой, удерживающей составные части Лео вместе, и Лео думает, что если не выберется отсюда немедленно, то все увидят, что на самом деле она раздавлена, что состоит сплошь из горя, которое не исцелить, что она — марионетка, чьи струны натянуты до предела, и что сейчас эти струны лопнут и она упадет и превратится в кучу обломков.

Лео разворачивается. От резкого движения волосы хлещут по лицу, и она улавливает запах собственного шампуня. Вообще-то это Нинин шампунь, и от его запаха Лео, кажется, сейчас стошнит.

— Ты что будешь заказы… Эй, ты куда? — кричит ей вслед Мэдисон.

— В туалет, — не оборачиваясь, бросает Лео. — Возьми мне что-нибудь на свой вкус. Без разницы. — Ей приходится через силу выталкивать из себя слова, потому что язык сделался ватным и неповоротливым. Она вслепую нашаривает дверную ручку и вырывается в блаженную пустоту.

Все, на что она способна, — обхватить голову руками и уронить ее в колени, поэтому, сев на закрытый унитаз, именно это и делает. Прямо сейчас, думает Лео, Нина села бы передо мной на корточки и строго велела бы: «Не входи в штопор». Воображение Лео неизменно рисовало ей всевозможные ужасы (кроме того единственного, самого чудовищного, что произошел в реальности), в то время как Нина всегда видела чистый горизонт и прямой путь к цели. «Все получится», — заверила она, когда в восьмом классе Лео отчаянно переживала по поводу гимнастического модуля на физре. И хотя на самом деле получилось далеко не все (выполняя кувырок назад, Лео потянула голеностоп, что, по словам учителя физкультуры, было практически невозможно), Нина в итоге оказалась права. Все это не имело значения, Лео совершенно напрасно провела три ночи без сна.

То же самое повторилось накануне первого дня Лео в старшей школе. Мысль о переходе в новое здание, знакомстве с новыми учениками и учителями и новых эмоциях буквально парализовала ее в постели. Нина постучала в дверь и, не дожидаясь разрешения, проскользнула в комнату сестры. Увидев, как ходит ходуном грудь Лео, как крепко вцепились в одеяло ее побелевшие пальцы, Нина взяла ситуацию под контроль, плотно закрыла за собой дверь, подошла к кровати и мягко положила теплые ладони на ледяные плечи Лео. «Дыши, — сказала она. — Не входи в штопор. Все хорошо. Я рядом».