Ровно в полдень

— Значит, Пенни самая младшая? Сколько же ей лет?

— Два, ей два года.

Фиби услышала звонкий детский голосок: «Папочка!»

— Ведь это она?

В ответ раздалось сдерживаемое рыдание.

— Такой приятный голосок. У меня тоже девочка. Ей семь, и я не устаю удивляться, как быстро бегут годы. Дочка для меня — самое дорогое. Я ее так люблю. Но и времени на нее тоже уходит много. Думаю, и вам приходилось много трудиться ради своей семьи.

— Я делал все, что мог. Не знаю, почему этого было недостаточно. Если бы я получил профессорскую ставку, мы могли бы позволить себе другой, более просторный дом.

— Похоже, вы пали духом. Должно быть, вам и в самом деле пришлось нелегко. У вас ведь есть и другая дочь, правда? Джесси ее зовут? И еще мальчик, Аарон. Наверняка вы с женой гордитесь своими детьми. Но я представляю, как много сил уходит у вас на семью.

— Мне нужна была эта ставка, полная профессорская. Я так хотел, чтобы Кейт меня поняла.

Фиби почувствовала тревогу, когда отметила, что он говорит обо всем в прошедшем времени.

— Может, вы расскажете мне, что должна была понять Кейт?

— Что я могу сделать ровно столько, сколько могу. И я не в состоянии быть кем-то, кроме себя. Но оказалось, что этого недостаточно. Мне следовало сделать больше. И вот, пожалуйста… «Связи распались, основа не держит».[2]

— Это Йейтс, не так ли? — оставалось надеяться, что она не ошиблась.

Ответом ей была секундная пауза.

— Да. Вы знаете Йейтса?

— Кое-что. И мне кажется, что иногда так оно и бывает — связи распадаются, и все рушится. Основа уже не держит. Но я думаю, что все это можно восстановить или перестроить заново. И основа опять будет связывать все, как прежде. А вам как кажется?

— Раз уж все распалось, то уже никогда не будет таким, как прежде.

— Таким — нет. Но ведь все останется с вами.

— Моя семья распалась.

— Но ведь они не исчезли, мистер Бринкер. И вы их по-прежнему любите — каждого из них. Неужели вы сможете убить их? Или убить себя у них на глазах? Вы же отец.

— Воскресный отец…

— Я понимаю, как вы расстроены. Все рухнуло словно бы в одночасье. Но вы же не можете смириться с этим. Вы прожили с Кейт целых восемнадцать лет, у вас трое замечательных детей. Вы должны попробовать вернуть их. Вернуть свою семью. Вы же любите их.

— Я ей больше не нужен. Что ж тут поделаешь? Мы создали это вместе, так что я думал, было бы неплохо и закончить все вместе. Здесь, в нашем доме. Всем пятерым — покончить сразу со всем.

Я думал. На этот раз употребление прошедшего времени подсказало ей, что в его настроении произошел перелом.

— Мистер Бринкер, сейчас вы должны выйти оттуда — все пятеро. По-моему, ваши дети испуганы. Я слышу, как они плачут. Вы с женой в ответе за своих детей. Вы должны сделать так, чтобы они не боялись.

— Я больше не знаю, что мне делать.

— Взгляните на своих детей, мистер Бринкер. Взгляните на жену. Это самое дорогое, что есть в вашей жизни. Вы же не захотите причинить им боль? Вы можете восстановить разрушенную основу. Взгляните на эти желтые стены. Это вы создали для своих близких такую солнечную комнату — притом что и сами не были уверены, что выйдет настолько хорошо. А теперь положите пистолеты, мистер Бринкер. Положите пистолеты и выведите своих близких из дома. Вы делали все, что было в ваших силах. Так вы сказали, и я вам верю. Теперь вы снова должны сделать правильный выбор и положить пистолеты. Пожалуйста, выведите из дома жену и детей.

— Что будет потом? Я не знаю, что с нами будет.

— Мы вам поможем. Вам и вашим близким. Вы готовы выйти из дома? Это именно то, что вы можете сделать сейчас для своих родных.

— Я не хочу уходить без них во тьму.

— Вам и не нужно уходить во тьму. Никому из вас. Вы готовы положить пистолеты?

— Мне жаль. Мне жаль, что так вышло.

— Я знаю. Вы можете выслушать меня, мистер Бринкер?

— Да, конечно.

— Положите пистолеты. Положите, пожалуйста, пистолеты и отойдите от них. Вы готовы это сделать?

— Да. Все в порядке. Мне так жаль.

«Выходит. Сдается», — записала она в блокноте. Затем подала знак оперативной группе.

— Все будет в порядке. Вы положили пистолеты?

— Да. Я положил их на полку. Высоко. Чтобы Пенни не добралась.

— Вы все сделали правильно. А теперь я хочу, чтобы вы подошли к парадной двери. Вы и ваши близкие. Пожалуйста, ничего не бойтесь. Вам здесь ничего не грозит. Вы должны поднять руки — чтобы все видели, что вы и в самом деле положили пистолеты. Снаружи будет полиция, но они не сделают вам ничего плохого. Вы меня поняли?

— Я не могу сосредоточиться. Не могу думать.

— Все в порядке. Вы готовы вывести свою семью?

— Мне… я не могу говорить по телефону с поднятыми руками.

Фиби закрыла глаза, перевела дыхание.

— Все правильно. Но почему бы вам не отдать телефон Кейт? Тогда вы сможете выйти все вместе.

— Хорошо. Кейт? Возьми у меня телефон.

— Боже, боже, — женщина с трудом сдерживала внутреннюю дрожь. — Мы выходим. У него нет пистолета. Пожалуйста, прошу вас, не стреляйте. Не стреляйте в него. Не нужно.

— Не бойтесь, никто не собирается в него стрелять. Никто вообще не собирается стрелять.